Все три дня ел. На природе, в гостях и дома. От жареного на костре сала до комбинированного торта. Раздался, как говорят о тираже бесплатной газеты.
Все три дня пил. Водку, коньяк, белое вино и смесь без названия, дающую четкое представления о ядерном топливе.
Поздравил жену, тещу, Надежду Михайловну, Наталью Андреевну, Верочку, Ивана Алексеевича, свое отражение в серванте, графин с морсом, узор на скатерти, соленый груздь, закатившийся под диван…
Зычно говорил тосты, улыбаясь женщинам из салата «Обжорка». Пробовал петь. Мешали сухарики, неуместно входящие в состав блюда.
Заснул за столом, и был принят за жареного поросенка кем-то из гостей. Списал инцидент на его опьянение, а не на свое сходство._
Под утро, услышав Баскова, выпрыгнул в окно, бережно прижав к груди гитару. Удачно упал на коллектив бомжей и горланил с ними потом про лыжи у печки.

Утром в ванной, застыв, смотрел на полушарие живота, пока не начали стучать в дверь.
Разговаривал с печенью, живописуя светлое кефирное будущее. Печень надулась, отказываясь простить коктейли по рецептам преподавателя ОБЖ дяди Пети.
На работе просил потише и воды. Ходил осторожно, боясь расколоть мироздание.
Затаился до мая.