Елизавета Николаевна всегда считала себя женщиной неглупой и много чего повидавшей. Про таких, как она, говорят: «Женщина с прошлым…» При этом говорящий всегда стремится сделать нейтральное лицо, давая понять, что осуждать он не вправе (и не собирается!), но и восхищаться предметом разговора тоже не может (человек-то он порядочный).
Надо сказать, что основания у неё так о себе думать были. Ну, сами посудите…
Когда-то давно-предавно окончила она какой-то там институт и получила диплом инженера по эксплуатации какой-то там техники. По специальности, правда, никогда не работала, а так, знаете ли: то секретаршей в горкоме, то инспектором в собесе. Даже директором кинотеатра была. А! И ещё — заведующей горзагсом!!.
Одним словом, работа всегда интересовала её даже не как источник существования, а скорее как место, где можно «выгуливать» наряды. Страсть к «прилично одеться» — это у неё от матери, которая Лизу долго от себя не отпускала, потому что боялась одинокой старости после трёх или четырёх распавшихся браков.
Но сбежать Лиза-таки умудрилась. Знаете, как? Ну, конечно: замуж она выскочила. Почти за первого встречного — вдовца Николая Илларионовича, заведующего гаражом, бывшего старше Лизки лет на пятнадцать. Вскоре «молодые» (беру это слово в кавычки, ибо Лизке было уже лет, наверное, двадцать восемь, ну, и ему, соответственно…) переехали в другой город с целью продолжения служебного роста супруга.
Избавившись таким образом от матери, Лизавета вскоре и от супруга ушла, влюбившись в заведующего РайФО Ипполитова. При этом квартиру с Николаем Илларионовичем она, конечно же, разделила, как совместно нажитое в браке имущество.
Бездетный Ипполитов скорее на Лизавете-то Николавне не женился, а удочерил её, потому как — солидный возраст и инфаркт у него за плечами были, а оставить всё нажитое непосильным трудом было решительно некому. Лиза почти три года каталась как сыр, что называется, в масле: два раза в год — море в жарких странах (летом и под новый год — это святое), просторная квартира с прилагавшейся к ней домработницей. Почему, спрашиваете, только три года? Так как же! Почил, что называется, в бозе Ипполитов, не пережив второго инфаркта.
Следующим супругом стал Вовочка. Этот работал главным где-то там бухгалтером и был на пять лет Лизки моложе. Ну, тут, скажу я вам, была даже не любовь, а страсть, что называется! По крайней мере с Елизаветиной стороны.
И пылала та страсть года, пожалуй, полтора, ровно до тех пор, пока «доброжелательница» не позвонила Лизке по телефону и не дала адрес гостиницы, где её возлюбленный ангажировал номер для амурной встречи с некой легкодоступной дамой, бывшей Елизаветиной даже подругой.
Лизка нагрянула и сказала полуголой разлучнице, что та — сука. А Вовочке своему через плечо бросила: «Сучонок!..» — и покинула этот «вертеп разврата».
И — всё. Решила Лизка, что теперь не грех пожить и для себя. Только! Потому как сорок уже, и лучшая часть жизни прожита и неизвестно кому подарена. Но когда Елизавета Николаевна смотрела вперёд, то что-то подсказывало ей, что — не-е-е-т! Она своё ещё взять успеет.
И начала брать. Ну, своё, в смысле, брать начала от жизни.
В одиночку это делать оказалось чертовски скучным. И как-то так получилось, что постепенно пристрастилась Лизка… Ой, не подумайте только, что к алкоголю там или ещё к чему похуже!.. К и н т е р н е т у ! К социальным сетям, то есть. Да и как же это оказалось увлекательно. Здесь же всякий день можно было притворяться кем угодно, хоть даже и мужчиной, например.
Проразвлекавшись таким образом некоторое время, начала она в одном из чатов по интересам всё чаще и чаще приватно беседовать с неким, знаете ли, Леонидом Сергеичем, который был на пару лет Лизаветы постарше и в настоящее время пребывал в состоянии развода с той, с которой делил семейное ложе почти двадцать лет. Однако детей в семье как-то не получилось, что, скорее всего, и стало причиной постепенного охлаждения.
Вот так, виртуально, обмениваясь плохими фотографиями и длинными сообщениями, «продружили» они, наверное, месяца два. И (боже мой! Наконец-то!!) Леонид назначил Елизавете Николаевне встречу в очень даже приличном ресторане в глубине городского парка.
К этой самой встрече готовилась Лизка почти сутки и даже купила себе новое платье и красное нижнее бельё… ну, на всякий случай.
Однако решила пойти на хитрость…
Когда она вошла в ресторан, то за столиком сразу увидела ждущего мужчину. Вроде бы был он похож на того, что смотрел на неё с фотографий в интернете. Только — хуже: невысок ростом, лысоват, с явно обозначившимся под одеждой пузцом.
Лизка подошла к нему сразу и сказала, что она не Елизавета Николаевна, а её лучшая подруга… можно просто — Лена. Что де в самый последний момент Лиза почувствовала себя дурно и, чтобы не портить Леонид Сергеичу вечер, командировала на встречу Лену, которой доверяла, как себе, и хотела знать, какое же впечатление тот произведёт на подругу.
Смутился, надо сказать, Лёня, но вскоре взял себя в руки. И вечер, поначалу бывший каким-то натянутым, становился всё теплее и теплее, ибо оказался Лёня отличным собеседником, смешливым и внимательным. А когда он пригласил даму на танец, специально для них, по его просьбе исполненным оркестром, то показался ей даже красивым и совсем даже не маленьким.
Когда они вернулись за столик, то Лизка решила прекратить эту бессмысленную игру и сказала Лёне, что она просто хотела проверить его, а на самом деле никакая она не «подруга Лена», а самая что ни наесть настоящая Елизавета Николаевна.
Он, кажется, даже не удивился. Чуточку только улыбнулся, пригласил её ещё раз пригубить вино, а потом сказал:
— Тогда и я, милая Елизавета Николаевна, сделаю вам признание. На самом деле я не Леонид, а друг его Сергей. Он попросил меня встретиться с вами, чтобы потом мы вместе решили, нужно или нет ему продолжать эти отношения. Сразу после ресторана я пойду
к нему и подробно отчитаюсь о встрече, рассказав, какая вы на самом деле, а не в интернете.
Лиза почувствовала, что лицо её и руки начало покалывать. И вся она залилась краской стыда. Чуть опустив глаза и не дав-таки себе расплакаться, она спросила:
— Ну, и что же вы намерены ему рассказать обо мне? Что посоветуете?
Мужчина некоторое время молчал, потом ответил:
— Об этом я подумаю по дороге…
Потом встал из-за стола и закончил вечер:
— А теперь разрешите откланяться…
Положил на столик деньги за ужин и быстро зашагал к выходу.