Акварельная мелодия души.
Девушка немного откинула голову назад и поправила прядь волос, которая выпала из причёски. Искусница и виртуозка, уверенно и грациозно взяла инструмент за гриф левой рукой, а правой рукой подняла смычок вверх. Ещё одно мгновение, и скрипка начала издавать волшебные звуки. Сказать, что это была какая-то особенная мелодия, это значит, что не сказать ничего. Скрипка не просто пела, она разговаривала каждой клеткой своего тела, от завитка до пуговки, она дышала всей грудью, отдавая всю себя, без остатка, раскрывая тайные, мысли, спрятанные где-то очень глубоко желания, показывая и распахивая наружу всю свою душу. И было в этом что-то невероятное, завораживающее, откровенное и такое пронзительно-искреннее! Многочисленные туристы и местные жители с удивлением поднимали головы вверх, чтобы посмотреть, кто это открывает потаённые участки своего пламенного сердца, держа в руках изысканную, утончённую и филигранную аристократку — королеву музыкальных инструментов!
Уже несколько дней на крыше одного из старинных Львовских домов можно было увидеть молодую девушку со скрипкой. Она приходила туда каждый день и играла. Что это была за мелодия, и кто её автор? Никто не знал. Может, девушке ноты нашёптывал ветер или птицы передавали ей аккорды и ритмы своих сердец? Вероятно, композицию ей презентовали стрекозы, принеся её на своих прозрачных и невесомых крыльях? А может, создателем этого мотива была сама юная леди? Кто бы ни был творцом этого музыкального шедевра, который звучал со струн смычкового инструмента, очевидно одно — это произведение рук человеческих было прекрасным! Для кого она играла, вы спросите? Для себя? Для этого города? А может, скрипачка кого-то искала, перебирая мозолистыми пальцами струны, которые были и нитями её красивой и чистой души?
Филипп на мгновение отвлёкся и вытер салфеткой испачканные акварелью пальцы.
— По-моему, получилось колоритно — подумал Филипп — но чего-то на моей картине не хватает, вот только где эта ускользающая из виду деталь? Может, маловато света или тени? Я использовал для написания этой картины все свои краски и кисти. Мои кисти — это не просто рабочий инструмент. Это продолжение моей руки, воплощение моих мыслей, взглядов и предпочтений, это стук моего сердца, отпечаток моих ступней и тембр моего голоса. Но только достаточно ли всего этого перечисленного, чтобы отобразить некий мираж, который давно витает вокруг меня? Казалось, протяни руку, и ты сможешь уловить эту ускользающую тень, но стоит сделать это, и опять у тебя перед глазами чистый лист, но котором лишь ты, только ты, но в разных амплуа. Не так ли?
Ведь каждый художник, на любой из своих картин, раскрывает самого себя. Мастера можно увидеть в каждом мазке, любом наброске, этюде или зарисовке.
А ещё, на том или ином холсте, можно заглянуть в душу живописцу, уловить его настроение, мечты и грёзы, но расшифровать эти неуловимые детали могут только посвящённые в это таинство мазков, штрихов, акцентов и подмалёвок.
— Хм, вроде бы относительно хорошо выбрал площадь цветового пятна, верно разнёс акценты по всем краскам и тонам. Все объекты на холсте получились разных размеров. Искусствоведы не дадут соврать, что в этом и состоит успех хорошей работы! Композиция построена по всем правилам живописи. Но! Вся моя мазня ещё далека от совершенства — как все художники, Филипп искал в своей работе изъяны.
— Для завершения сюжета, не хватает, пожалуй, самого главного — музы — пряча краски в рюкзак, резюмировал Филипп.
Он пообещал себе найти Каллиопу, ведь не зря он приехал из Варшавы во Львов, в надежде исполнить свою давнюю мечту?
Правда, в городе Льва он бывал не раз — здесь жили его друзья, к которым он приезжал в гости, но исполнить желание, которое давно переполняло его сердце, решился именно сейчас.
Самым ярким детским впечатлением, которое, пожалуй, и оставило чёткий отпечаток в его жизни, была одна картина. Впервые Филипп увидел её в доме дедушки и бабушки. Она висела у деда в мастерской. Солнечные блики щекотали своими лучами простую деревянную раму. Но не это поразило тогда семилетнего Филиппа. Он отчётливо услышал музыку, которая доносилась до его ушей как раз из этого полотна! Это был поразительный по своей красоте голос скрипки! Хотя, это было и не удивительно — на холсте, слегка прикрыв глаза, была изображена красивая девушка, которая играла на скрипке. Ветер теребил её воздушное белое платье с воланами и голубые ленточки в косичках. Девушка стояла на крыше какого-то дома и самозабвенно водила смычком по струнам.
— Деда! Кто это? — спросил он тогда Василия Ивановича.
— Ты о чём спрашиваешь, Филипп? — улыбаясь, поинтересовался дед.
— Что это за тётя, вот на той картине? И где это она играет? —  Филипп с любопытством и детской непосредственностью смотрел на деда.
— Ах, вот ты о чём. Это скрипачка. Мы с неё когда-то дружили, очень давно. Это было ещё до того, как мы с родителями не переехали сначала в Прагу, а затем обосновались здесь, в Варшаве. Я когда-нибудь расскажу тебе эту историю.
Тогда маленькому Филиппу казалось, что эта картина и есть огромная Вселенная, необъятная, неопознанная, наполненная ярким светом и восхитительными звуками, и мальчику захотелось научиться рисовать и солнце, и деревья, и дома, и ветер, который может многое рассказать, и тени, неуловимые, но и не менее выразительные и многоликие, чем свет. А ещё Филипп мечтал, чтобы его картины были наполнены не только смыслом, но и музыкой — нотами души.
Филипп рисовать начал ещё с младенчества. Сколько он себя помнил, с ним всегда был альбом, карандаши, мелки и краски. Да это и можно объяснить — любовь к искусству была у него в крови! Его дед был художником, который вместе со всей семьёй эмигрировал из Украины в 1947 году. Василию Ивановичу пришлось покинуть родную землю, так как в этом году начались репрессии и преследования людей за веру в Бога. Он использовал эту возможность, возможность переселиться в Польшу, чтобы дело всей его жизни имело своё продолжение.
Мечты и желания Василия Ивановича там и исполнились, а вместе с ними он ещё и хорошо рисовал, создавая свои шедевры и продавая их.
Филипп медленно шёл в гостиницу, поглощённый своими мыслями. Одно он знал наверняка — ему нужна натурщица — девушка, которая играет на скрипке, и это должна быть такая модель, чтобы от звука её инструмента смогла ожить его неодушевлённая картина и заиграть сочными, ослепительными красками.
Вдруг Филипп выронил из рук мольберт — волшебная музыка была слышна прямо с неба, но откуда на самом деле доносились эти аккорды?
Оглянувшись по сторонам, Филипп, наконец, поднял голову вверх и увидел её — свою Каллиопу. Девушка играла на скрипке на одной из крыш. Она играла только для него — решил Филипп.
Безошибочно вычислив нужный дом и подъезд, Филипп поднялся на крышу — входная дверь к месту, откуда начинается его история, была не заперта. На крыше трёхэтажного дома стояла девушка. Ветер шевелил её русые волосы, которые спускались ниже плеч. Этот свободолюбивый озорной мальчишка пытался играть и с её платьем! А ведь именно он, ветер, передал Филиппу ценную информацию — искать музу нужно здесь!
- Здравствуйте! — голос Филиппа дрожал — я вас так долго искал!
— Здравствуйте! — ответила девушка — да я ни от кого и не прячусь. Что вы здесь делаете, и кто вы?
Поблагодарив деда за то, что он дотошно обучал его знанию русского и украинского языков, Филипп ответил:
— Меня зовут Филипп. Я приехал во Львов из Варшавы. В сороковых годах прошлого столетия во Львове жил мой дед, Василий Иванович, в то время ещё молодой и не известный широкой публике художник. В 1947 году ему пришлось покинуть страну. Он нарисовал одну картину. На ней дед изобразил этот город, крыши домов и девушку, виртуозно играющую на скрипке, ну, почти так же чудесно, как это делаете вы. Как вас зовут, почитательница нот?
— Ну, это вы слишком громко сказали, я только познаю азы этого струнного инструмента. А зовут меня Евника.
— Приятно познакомиться.
— А что случилось с той девушкой, которая играла на скрипке? Кстати, как звали эту скрипачку? — в напряжённом голосе Евники слышались и ожидание, и тревога.
— Ту девушку звали Иванкой. Её вместе с семьёй сослали в Сибирь — в то время власти преследовали верующих людей и таким образом боролись с инакомыслящими. Моему деду удалось избежать травли, была возможность покинуть страну.
Мой дед пытался Иванку отыскать, но тщетно, следы девушки затерялись в таёжных снегах, а звуки скрипки на такое большое расстояние ветром не разносились.
Во Львов девушка больше не вернулась. Через несколько лет мой дед женился, и у него родился сын, мой отец.
Ещё в детстве я увидел картину, нарисованную моим дедом. Вы можете себе, Евника, представить, глядя на это полотно, я слышал непревзойдённую мелодию скрипки! Мне очень захотелось самому стать творцом таких картин, которые могут говорить, не прибегая к помощи слов. И вот я здесь! Я искал во Львове скрипачку, и, как я полагаю, я её нашёл! А вы, Евника, часто бываете здесь и радуете людей своим мастерством?
Девушка покраснела. Помолчав, она ответила:
- Я родилась в Сибири, в небольшом посёлке. Моя бабушка вместе с родителями были сосланы в Сибирь за то, что верили в истинного Бога. Потом, лет через двадцать, они имели возможность вернуться сюда, на Украину, но они настолько полюбили свою новую родину, её закаты и рассветы, её заснеженные поля, грибы и ягоды, а главное — людей, что не захотели возвращаться. Моя бабушка была очень талантливой. Ей удалось взять с собой в ссылку любимую скрипку. В нашем посёлке она обучала детишек музыкальной грамоте. Три года назад она умерла. Так вот, разбирая её личные вещи, в старой деревянной шкатулке, я нашла один акварельный рисунок. Когда-то она говорила мне о том, что этот набросок сделал её очень хороший знакомый, но она потерла возможность с ним общаться, так как письма, которые она ему писала, возвращались с пометкой — «адресат выбыл.» Мою бабушку зовут Иванка.
Молодые люди молча смотрели друг друга. Казалось, ветер доносил прямо из прошлого голоса некогда влюблённых в друг друга людей, которых разлучили, вероятно, лишь на время.
Евника достала из своей сумочки пластиковую папку. Раскрыв её, она вынула пожелтевший лист бумаги. Девушка протянула его Филиппу.
Филипп вздрогнул — на листке картона ожила миниатюрная акварельная картина его деда — крыши, ветер, девушка и скрипка. Сбоку на рисунке он увидел монограмму своего деда — две большие, переплетённые между собой буквы, В и Ф.
Теперь картины Филиппа тоже излучают дивный свет, а если ещё немного прислушаться, то можно услышать музыку, удивительную мелодию любви. Причудливая игра тени и света покорились наконец-то Филиппу — он теперь понимал, что даже тени имеют свои краски. Но чтобы это увидеть и понять, ему пришлось приложить немало усилий.
Ещё не известно, станут ли Филипп и Евника известными в мире искусства, но то, что они стали счастливыми, это — бесспорно, ведь они не побоялись осуществить свою мечту. Мечты иногда сбываются, если в них верить — не так ли?