Вобрав ненасытно глазами
раздолье полуночи доброй
и силу горящих мостов,
ты в жизни увидишь экзамен
и к счастью великому допуск,
а сам к нему плохо готов,
хотя и смотрел методички,
и даже молился, отчаясь,
практически зная, кому.
Но вот она — сила привычки
к беспочвенной зыбкой печали,
похожей на снежную тьму.
Глядишь из глубин капюшона, —
моллюск двадцать первого века, —
пытаясь найти аргумент
к тому, что твоя отречённость,
к тому, что твоя обречённость,
с колючей зимой обручённость,
почти что неприкосновенность
и всех настроений мгновенность —
короче, вся мнимая ценность
правдивей любых перемен.