Если дед Мороз меня спросит под вечер, что
я за этот год научился делать, — шутливо-грозно, —
я скажу: крохи жизни ловить, как снежинки ртом,
поднимать с сугробов глазами упавшие звёзды.

И не требовать большего — большего не дано,
обжигает мороз обманчивых обобщений.
У всего есть двойное, тройное, сотое дно,
но над ними всегда незапятнанность ощущений.

Крайности

Мир переменчив. Неизменен бой
двух крайностей контакта со мирозданьем.

День. Улица. И стойкость осознанья
того, что мир — тебе, к тебе, с тобой.

Всё это — первая. Страшней вторая,
всегда ей вслед спешащая прийти.
Ночь. Лампа. Тесно. И укор картин.
А тьма, что смотрит в окна, — гигантизм.
Мир не с тобой.
Но мир тобой играет.
… показать весь текст …

Если юмор сброшен до поры,
и остались помыслы нагими,
чувствами спускаюсь во дворы,
и в леса, и там шепчу не имя,

а названья со знакомых карт,
в них ища поддержку и опору,
Надо их понять.
Не отпускать.
Я держусь за города и горы,

за речные эти витражи,

лабиринт коры любого дерева,
… показать весь текст …

Инструменты — по кругу. Придётся немного поднять
на доспехах иронии вечных улыбок забрало.
И пробьётся мотив сквозь железо ушедшего дня.
И хотя в наших стилях печали похожего мало,

но на лезвии бритвы, конечно же, вся красота —
поднимается сердце по лестнице песенных лезвий.
На вершине — рефрены, как яблоки в райских садах,
погрузят в полутранс и спасут от душевных болезней.

Каждый раз, предвкушая, как грусть наша будет светла,
призываем мотивы пророческих этих посланий —
что кончается всё, только память, застыв у стола,
держит пламя свечей наших взглядов, упрямое пламя.

Мизера мифы, шифера шифры.
Нового марта старые цифры.
Новые строки нового марта —
в новые книги,
в новые чарты.

Новые строки — старые темы,
руки и взгляды, дороги и стены.
Старые темы — новые чувства —
шёпотом,
гулом,
грохотом,
хрустом.
… показать весь текст …