Ведь я не знала: мало полюбить, писать стихи,
мечтать, всего бояться…
И как-то глупо: «за любовь борись!»
Звучало для меня в мои семнадцать.
Прекрасный мир принадлежит лишь мне.
Рисую ярко на холсте любовь и не боюсь ненастья.
И не посмеет кто-то там из вне
Забрать всё то, что называлось только «моим счастьем».
Я ошибалась. Этот мир жесток.
Бороться за любовь одной — бессмысленно. И я ведь не всесильна.
Со временем перездала тот жизненный урок,
С которого в семнадцать двойку получила.
С годами все смогла простить. Позднее… Разделило то, что не простишь в семнадцать.
Хоть жизнь заставила сполна их заплатить,
Но мне не легче, а ещё больней. Я не умею чужой болью наслаждаться.
И как не пробовал ты жизнь с начала начинать.
Она с тобой по своим правилам играя,
Лишь для меня и обо мне ты свою музыку умел писать,
С души своей аккорды извлекая.
Не оградилили мы свою любовь… Не сберегли. Но музыку любви всю жизнь так бережно хранили.
Ты слишком поздно прочитал мои стихи, а музыкой, написаной тобой, — по жизни наслаждаются другие.
Жизнь прожита. А в ней мы так любили!
Я поняла, пока мы живы — душам не расстаться!
Прости нас, Боже, мы не знали что творили…
Особенно в свои далёкие семнадцать.
