Право на утилизацию.
— Вот, пожалуйста, ваш талон на утилизацию, — девушка-андроид с улыбкой протянула мне пластиковую карточку. —
Ждём вас через три дня.
— Здесь какая-то ошибка, — возразила я, пряча руки за спину, как будто бы если от талона отказаться, компьютер переменит решение.
— Нет, всё верно, — доброжелательно подтвердил робот. —
Средств на вашему счету хватит на оплату аренды за три ночи и минимальный набор продуктов. Далее ваше существование не рентабельно.
— Я могу пожить у подруги! — выпалила я первое, что пришло в голову.
— Если у вас имеются кровные родственники или иные лица, способные гарантировать оплату по счетам за ваши нужды, вы должны сообщить их координаты.
Когда придёт подтверждение о спонсировании, решение будет пересмотрено.
Я с ненавистью посмотрела на доброжелательную пластиковую маску. Конечно, злорадство мне померещилось, откуда эта кукла знает, что родных у меня нет, а последнюю подругу утилизировали год назад.
Я продержалась долго, но от судьбы не убежишь. То есть от службы по контролю населения бегать невозможно. Ежемесячно нужно отмечаться, чтобы они оценили, способен ли гражданин оплатить ресурсы, которые потребляет.
А с пятидесяти лет — еженедельно.
Что же, когда-нибудь этот день должен был настать. Мне шестьдесят. Должно было исполниться через неделю.
Уже не отмечу этот юбилей.
— Вы имеете право выбрать форму утилизации, — подсластила пилюлю андроид. — Газ, инъекция или физическое воздействие на тело.
— Пусть мне отрубят голову! — нервно хохотнула я.
— Данная форма не предусмотрена, это не гуманно, — после паузы заявила эта равнодушная кукла.
— Если затрудняетесь с выбором сейчас, можете сообщить о своём решении непосредственно перед операцией.
— Только не говорите «смерть от старости», а то она зависнет. Это простейшая модель, — предостерёг голос у меня за спиной. — Придётся ждать, пока перезагрузится, а я бы хотела до полудня успеть домой.
Я обернулась, слишком уж бодро и позитивно звучал голос. Обычно всё веселье оставляют за порогом этого зала. Даже те, кто способны оплатить себе ещё месяц-другой, пребывают в мрачных настроениях. Следом за мной в очереди на контроль стояла улыбчивая дама лет на десять старше меня.
Она не пыталась маскировать возраст и даже волосы не красила. Удивительно! Наверное, может себе позволить не работать. Ведь если ты недостаточно молодо выглядишь — работы не получить. Наверное, этой старухе повезло со спонсорами. Скорее всего, дети.
Эх, говорили мне в своё время: рожай, если хочешь жить подольше. Когда не сможешь работать, дети позаботятся.
Впрочем, это как повезёт. Одна моя приятельница троих родила, ресурсов на них уйму потратили и она, и отец. А когда доход перестали получать, ни один из отпрысков не захотел взять родителей на спонсорство.
Отказ оплачивать чужие ресурсы — это законное право. Приятельницу лет пять назад утилизировали, мужа её чуть позже.
У мужчин планка уровня дохода ниже. Но они на лечение предпочитают не тратиться и сразу идут на утилизацию.
А я последние кредиты на прививку от гриппа потратила, только заболела всё равно. Или прививка была контрафактная, или вирус новый.
До сих пор слабость во всём теле, сканер здоровья на входе в офис не даёт вернуться к работе, а денег на лекарства нет. Замкнутый круг.
Я вертела в руках плоский квадратик талона на смерть и не могла поверить, что это происходит со мной. И самое страшное, что за три дня денег я нигде не достану.
— Пожалуйста, ваш талон на утилизацию. Ждём вас через два дня, — объявила андроид даме, сменившей меня у стойки.
— Благодарю, — любезно ответила та.
— Но я имею право продать прошение, чтобы Совет рассмотрел вопрос о назначении мне содержания за государственный счёт.
— По какой причине?
— Я художник, заканчиваю картину, которая станет национальным достоянием.
Я замерла, любопытство пересилило отчаянье.
Всем известно, что после того, как экономически целесообразным сочли утилизировать тех, кто потребляет больше ресурсов, чем способен произвести, произведения искусства практически не создавались. И новая государственная программа по возрождению национальной культуры подразумевала послабления для людей творческих профессий. Значит, передо мной художник!
— Прошу вас предоставить образец работы.
Дама выложила на стойку перед андроидом рисунок. Я подошла поближе. Это был натюрморт: кувшин, груша, цветок. Такие рисуют на уроках изо в школе. Ничего шедеврального или даже оригинального. Одна из стенок кувшина кособокая. Дама, заметив мой интерес, подмигнула.
— Необходимо организовать комиссию, которая оценит художественную ценность полотна, — объявила андроид. —
Максимальный срок четыре недели, на это время вам будет начислена материальная поддержка.
Получив новую карточку, дама с довольной улыбкой пошла к выходу, я словно удав за кроликом шагала за ней.
— Как вам это удалось? — спросила я, когда мы вышли на улицу.
— Это же робот, она подчиняется своим инструкциям, — усмехнулась художница.
— Но ведь в комиссии будут искусствоведы, они поймут, что ваша картина никакой не шедевр национального достояния!
— Да, но через четыре недели я буду в другом городе и предъявлю другому андроиду портрет моей собачки. Может быть, он получится удачней. Таким образом, я рассчитываю дожить лет до восьмидесяти.
И к тому времени сама стану национальным достоянием — старейший житель страны. Ну теперь ещё, может быть, вы составите мне конкуренцию, — дама подмигнула. — Будем сниматься в социальных рекламах, мол, только достойные люди имеют право долго жить, поддержите программу утилизации нерентабельных граждан.
И, смеясь, она удалилась к автобусной остановке.
Я ещё несколько минут стояла, восхищённо глядя вслед этой находчивой старушке, а затем поспешила домой.
Где-то у меня лежала недописанная поэма.
Когда я работала, закончить её было некогда, но пришла пора доделать.