Средь матросов капитана Кука
Был один и с русских берегов,
В море с ним такая вышла штука,
Что едва найти приличных слов.

Огибали как-то Туамоту,
День рожденья Кука был как раз,
Кок из чечевицы сделал что-то
И приправой сдобрил — вырви глаз.

Ром, конечно, пляски до упада,
Йо-хо-хо и прочие дела,
Справили рождение как надо
И команда в спячку залегла.

А средь ночи канонадой звуки,
(Где как раз и спал Иван — матрос)
Пронеслись, то были звуки-пуки,
Ваня глаз продрал, вот только нос

Отказался подчиняться Ване,
Лишь густой его коснулся дух,
От жары нет спасу в океане,
Может Тони помер и протух?

Дух так густ, хоть вешай треуголку,
Хоть бросайся по каюте вплавь,
Йоркцы в этом знают много толку,
Жрать бобы, дудеть для них лишь в кайф.

Стало уходить сознанье Вани,
Ни один не смог он сделать вдох,
Словно на груди могильный камень,
Так бы в гамаке он и издох.

Вспомнил тут свои Ванюша корни,
Жизнь перед глазами пронеслась,
Корабельный плотник Крошка Тони
Вновь гуднул и тут оборвалась

Гамака верёвка, Ваня чайкой,
Нет, бакланом вниз от образков,
Пресвятая Дева, выручай-ка,
В Шмаковке по лавкам трое ртов.

Вывернуло ногу при паденьи,
Выбит зуб и сломана рука,
Но в крови у русичей везенье —
До двери всего лишь два шага.

На пределе сил, почти ослепнув,
Резь в глазах немыслимая, он,
Как кусок пергамента поблекнув,
Выбил дверь и вывалился вон.

Рассветало, тут матрос на мачте
«Землю вижу, в зад мне сорок лун! -
Закричал. — Кто ищет, тот обрящет!
К нам ты добр, хвала тебе, Нептун!»

Подбежал к Ивану лекарь Флистер:
«Что случилось?» Ваня прошептал:
«SOS!» И вроде: «Пука, пука, мистер!»
И без чувств на палубу упал.

Кук всё слышал, рядом был в ту пору,
Он сказал: «Земли на карте нет»
И названье дал ей очень скоро —
За плечами опыт долгих лет.

…

Так, во время странствий Джеймса Кука
(Я тебе о том поведать смог),
Был открыт и назван Пука-пука
В Тихом океане островок.