1.

Пророк убирает на улице листья тяжелой лопатой
Осанистый, шепчет забытые кем-то слова,
Не судит, трясёт головой с бородою косматой,
Едва ни безумный, но, может быть, только едва.
Двора, не спеша, очищается прямоугольник,
Есть в этом движенье своя геометрия дня,
Ложится незрячая тень на пустой подоконник,
И мягкостью знака боится тревожить меня.
Не стоит гоняться за временем, что убегает,
Искать оправданий, кляня механический век…
Кружение листьев на старом дворе призывает… снег.

2.

Ветер рвётся пополам…
Тонет небо в тёмных лужах,
Осень носит рвань и хлам.
Ржавый куст скрипит простужен.
Тень под окнами стоит,
Искры на ладони стынут…
Крик… и вечер опрокинут.

3.

Сердцевина плода, тишины сердцевина,
Режь её, а ножа не найдёшь, — прокуси,
Есть лишь целое и ни к чему половина,
Дрожью пламя живое во мраке неси,
А не сможешь, в себе сохрани и спаси.

4.

Четверть третьего, ночь на дворе,
Ель считает созвездья,
Трудно псу засыпать в конуре,
В темноте, у предместья.
Если в небо дорога лежит,
Рви любые преграды,
Грозный сторож не спит.

5.

Пятна солнца, шум травы,
Ясный день в высоком небе,
Тишины дрожащий стебель,
Нежный всполох синевы,
Истончённый воздух чист,
Целый мир, как тихий свист…
«Ах!» — вздохнул упавший лист.

6.

Солнце смотрит с небес и, как будто
У меня замерает в руке,
Боже! Самое дивное чудо
Былью станет на том языке,
О котором бессмысленно думать,
Тишина воцарилась давно,
А сомнение прежнего шума полно.

7.

Воздух прозрачный полон огня и света,
Острое пламя, небо пронзив иглой,
Смотрит победно, в пылающий жар одето,
Каждый доступный глазам заполняя слой.
Ржавое, ветхое стало упругим, новым,
Если нельзя устаревший язык вернуть
Сила и слава единым негромким словом
«Есть» выражают чудесную жизни суть.
Нежность нужна, но строгость необходима,
Мягкость, увидев неправду, прошла бы мимо.
Есть бытие, остальное теперь забудь.