Высокая и громкоголосая женщина вышла из купе. Разогнала вмиг всех, кто пассажирам отдыхать мешал.

Надо отметить, что наглые и здоровые мужики подчинились вмиг, как по команде.

У нее были пшеничные косы вокруг головы. Яркие синие глаза, румянец на все щеки. Посмотрела в сторону туалета. Оттуда как раз выскочил невысокий худенький мужчина, волосы беленькие, как пушок, с таким по-детски трогательным лицом.

— Ваня! А я уж тебя потеряла! Слышу гвалт стоит, проводница опасается подойти. Думаю, как ты там? Такие ведь и обидят за нечего делать! — произнесла дама.

— Ой, Верунчик! Да я бы их! Ты чего вышла-то, Верочка? Ты же дама! — мужчина робко улыбнулся и прошмыгнул в купе.

Дама окинула взглядом меня и еще парочку скучающих. Угрозы себе и второй половине не увидела. И скрылась тоже.

А позже мы встретились в вагоне-ресторане.

Мест не было, и я пристроилась к ней за столик. Мужа не наблюдалась. Расправившись с мясом и картошкой, дама зычно сказала:

— Меня Вера Андреевна зовут. Можно просто Вера.

— Вы одна? Муж позже подойдет?

— Отдыхает он. Не придет. Я ему горло шарфиком обмотала, морса брусничного дала. Представляешь, ехать, а Ванечка заболеть придумал! Эх, какой. Выскочил ковер хлопать в одном свитере. Вот недоглядела! — последовал ответ.

— Наверное, вы его очень любите. Вон, думали, что хулиганы, встречать вышли. Это ж вы его защищали, а не он вас. И сейчас с такой нежностью говорите! — мечтательно предположила я.

— Да Ванечка мне в наследство достался. Не мой он муж. Хоть и живем вместе. Горюет пока. Жена-то его первая недавно ушла в мир иной. Святая женщина. Добрая какая! — вздохнула Вера.

— Как это? В наследство? — охнула я.

И Вера рассказала.

Ванечка этот раньше жил с Лидией. Они еще со школы дружили, вместе в институте учились. Поженились.
Он изобретательный очень — хоть что мог придумать. Талантливый. Заказы от фирм поступали, жили материально хорошо. Только вот в обычной жизни Ванечек был не приспособленным. В магазине мог сдачу забыть, дорогу переходил не там, где надо, не знал, что где купить и как вообще, вертеться-то. Очень наивный. Мог совершенно постороннему человеку денег дать.

— Не от мира сего твой мужик. Будто по ошибке его на Землю закинули. Одно непонятно — мы ничего заработать не можем, бьемся как рыбы об лед, а этот до того башковитый, что деньги сами текут! — удивлялись их друзья.

Лидия на жизнь не жаловалась. Ее энергии и практичности хватало на двоих. Она сама одевала мужа на работу, смотрела, взял ли он перчатки, завязал ли шарфик. Потом машину купила, отвозить стала. А то Ванечек однажды в такси не тот адрес назвал, задумался. Они удивительным образом дополняли друг друга.

Только когда однажды она угодила в больницу на неделю, то придя домой, ахнула. Муж все это время грыз сухую лапшу, пил воду. Даже чайник не грел. И все, что она оставила в заморозке, так и лежало.

— Без тебя не хочется. И аппетита нет! — улыбнулся Ванечек.

Сын уродился весь в него. Андрюша. Такой же сверхумный, но очень скромный и рассеянный. Правда, интеллектуальные способности Андрюши ценились. А вот жену он себе нашел под стать — тихую девушку Олю из деревни. За главного в семействе, несомненно, Лидия была. И она уже приготовилась и дальше тянуть всех, тем более, внук Лешенька родился. Но… вдруг заболела. И слегла.

Дом осиротел. Ванечка в панике не знал, что делать. Нет, он обратился к лучшим докторам. И был готов заплатить любые деньги. Только не лечилось это.

И у Лидии сердце кровью обливалось. Не за себя. Она мужественно все терпела. Но не смогут же без нее муж и сын! Пропадут! Это же, как орхидею осенью в Сибири высадить! Надеясь, что приживется и даже цвести будет!

И молилась Лидия не о себе. А о том, чтобы Бог помог, помог спасти мужа, сына и внука. И вот тут-то появилась Вера. Она работала сиделкой и приходилась дальней родственницей доктору, который Лидию вел.

Когда Вера первый раз вошла в дом, ее встретил почти хрупкий мужчина, похожий на культурного виконта, говоривший так тихо, что она еле расслышала. Везде царило запустение и уныние. Горы грязного белья, немытая посуда (хотя машинка имелась посудомоечная) и полное ощущение беды в спертом воздухе.

На кровати в комнате — больная, слабая, очень худенькая большеглазая женщина. Улыбнулась Вере. Та вздохнула и засучила рукава.

К вечеру квартиру было не узнать. Все сияло чистотой и свежим воздухом. Из кухни доносился восхитительный аромат котлет, пирожков и жареной курицы. Чистенькая Лидия уснула на свежей постели. Ванечка ее, который хотел ужом выскользнуть за дверь по делам в одной ветровке (он никогда не думал толком, что надевает), был остановлен зычным басом:

— Стоять! Вы чего это, милый человек в такой холод в летней одежде направились? Не хватало еще, чтобы слегли. Жене нужны вы сейчас здоровым, непорядок! Так, вот эту курточку одевайте. И шарфом давайте обмотаю. И ушки шапкой прикройте. Все, вперед и с песней! — отрапортовала Вера.

А у Лидии в комнате слезы на глазах выступили. Дым коромыслом стоял, а сейчас порядок. Громко разговаривает, ходит как слон в посудной лавке эта Вера. Но в руках все кипит и главное — человек хороший!

— Спасибо, Господи. Под присмотром теперь они, — прошептала она.

И решилась, когда совсем худо стало, на разговор с Верой. Вначале издалека начала. Мол, где живет, как дела. Вера жила с мамой и семьей сестры. В «двушке». Тесновато, конечно. Старалась больше на работе бывать. Потому что дома больно народу много, без нее там весело. Она бы и ушла, да пока средств купить не было, снимать тоже дорого. Лет озвучила без прикрас — 45. Замужем не была. Романы были, но не до марша Мендельсона. Она и не унывала. Ничего, одна проживет. Первая, что ли такая? И Лидия выдала:

— Вера, ты заботься о нем, когда меня не станет. Оставляю тебе своего мужа по завещанию! Образно говоря. Завещаю, в общем. Он так легко простужается, всем доверяет!

Вера дар речи потеряла. А когда набрала воздуха, чтобы отказаться, Лидия начала рассказывать. Вера хмурилась. Слушала.

— Не откажи! Хотя бы просто пригляди за ним первое время! Верочка, на колени бы встала, да не могу! — прошептала Лидия.

Вера пообещала.

Не стало вскоре Лидии. Вера подумала — да ну это все! Еще скажут, что она из-за квартиры к мужчине пристала. Да и не нравится она ему нисколько. И он ей вроде тоже. Что за человек? Как божья коровка.

Только чувствовала себя не очень — все-таки слово дала. И решила навестить. Постучалась. Никто не открывает. Дверь толкнула — не заперто. В дальней комнате, где Лидия располагалась на полу Ванечка сидел. В руках держал халат жены. Зарылся в него и выл. Как собака, брошенная хозяином. Да надрывно так, трясло всего. Вера к нему. Он ее увидел, в руку вцепился, заплакал.

— Эх ты, бедный. Права Лида-то была. Совсем тебе плохо. Ничего, сейчас, чайку попьем, ничего, потерпи ты, родненький! — и Вера засуетилась.

Жалостливая она оказалась очень. И добрая.

Дом ожил. Иван к каждому приходу ждал ее у дверей. Радовался.

— Я потом переехать решила. Думаю, чего бросать-то одного? Мои только обрадовались, им места больше. Ребенка, по сути, я большого получила, а не мужика. Но умного! С деньгами проблем вообще нет. Меня заставил от работы отказаться, я же сиделкой в нескольких местах подрабатывала. Злые языки пробовали позлословить, да я их быстро заткнула. Вот люди собак и кошек с улицы подбирают, правильно? А ведь и человек такой может быть! Беспомощный, брошенный. Словно черепаха, которую панцирем кверху перевернули и сказали: «ползи»! Как ему жить-то? Помогу, сколько могу. Хороший он, Ванечек. Ласковый. Нужны мы все-таки друг другу! К сыну его сейчас едем. Попросил помочь с ребенком! А я и рада. Десятерых вынянчу, надо будет! — рассказала мне Вера.

Тут дверь в вагон-ресторан отворилась. И, прижимая букет полевых цветов, в длинном шарфе вошел ее Ванечек.

— Ты зачем встал! Слабенький же еще! Ох, ну нисколько нельзя одного оставить. Вспотел вон, переодеваться надо! — и Вера вместе с живым наследством направилась к двери.

А он ее все шептал:

— Верочка! А я тебе у бабушек на станции цветочков купил! Нравятся?

Вера даже еще сильней зарумянилась. И тоже ему ручку на плечо положила.

Из поезда они вышли раньше. Вера несла большущий чемодан, Ванечка ее — небольшую сумку. Она его все за верх куртки держала, поток людей шел. Видимо, чтобы не потерялся. И так они улыбались, как два солнышка, что было понятно — будет она ему все-таки второй женой!