Томас Кэрриган умирал. Он прожил длинную и хорошую жизнь. Успел вырастить детей и внуков. И вообще, семья у него была большая, если считать его родственников и родственников жены, умершей десять лет назад.

Он был очень богат. Вернее, он работал всю жизнь, чтобы добиться такого состояния. А начинал он простым разносчиком газет.

Я действительно так написал? Нет, нет. Не верьте.

Он был не простым разносчиком. Он был сыном владельца газеты. Даже нескольких газет. Унаследовав их от своего отца, Томас Кэрриган сумел не только улучшить работу в газетах, но и продать их за хорошие деньги.

После чего вложил удачно полученный капитал в станкостроительную отрасль. В точное станкостроение. И вскоре стал мультимиллионером.

Империя Кэрригана разрасталась. И к семидесяти пяти годам он был владельцем заводов, фабрик, акционерного общества и нескольких счетов в разных странах. Домов в разных городах, вилл на побережье океана.

И ещё много даже такого, о чем давно позабыл…

Томас Кэрриган был повёрнут на идее самостоятельного заработка. Поэтому своего первенца, Томаса Второго, он выпихнул из дома, как только тот окончил школу. И заставил самостоятельно зарабатывать.

Помог только с одним. С работой. Томас Второй жил на съёмной квартире. Развозил газеты и журналы на велосипеде и экономил от зарплаты до зарплаты. Отец держал его, что называется, в чёрном теле.

А Томас не унывал. Ему хватало тех грошей, которые он зарабатывал, и это страшно раздражало папу. Томас не попрошайничал и не жаловался. Но дело было не только в стремлении отца воспитать сына правильно. Дело было в том, что Томас никак не соглашался идти по его стопам. Он не пошел в университет на отделение управления бизнесом и, хуже того…

Он писал песни, играл в заштатном ансамбле и по выходным ухаживал за животными в приюте.

Короче говоря, полный отщепенец и разрушитель всех надежд отца-бизнесмена. И тот, в конце концов, просто перевёл на его счет небольшую сумму и сказал, чтобы он никогда не попадался ему на глаза. Никогда! Никогда больше в этой жизни. Он ударил его по лицу и выгнал в их последнюю встречу.

С тех пор прошло почти тридцать пять лет. Жена давно умерла. Она так и не смогла простить Кэрригану того, что он выгнал их первенца. А тот всегда чувствовал свою вину. И он бы исправил всё, если…

Если бы мог найти Томаса Второго. Но тот, как сквозь землю провалился. Навсегда. Видимо, слишком сильна была обида.

Вокруг Томаса Кэрригана крутились родственники. Дальние, близкие. Взрослые дети, подросшие внуки. Родственники жены и родственники родственников. Все вились вокруг него, как мухи.

Но Томас не был счастлив и не был доволен. Он видел в их глазах страх, лесть, хитрость и желание урвать кусок побольше. Ведь он был баснословно богат. Очень давно богат, и умел различать в людях их желания.

И теперь он лежал в своём огромном доме и диктовал своему давнему другу-адвокату своё завещание. Адвокат хмурился. Ему не нравилось то, что задумал Томас Кэрриган. Но воля старого друга и воля умирающего — закон.

Подушки и пуховое одеяло душили его. Ему всё надоело. Ему надоела эта бесконечная борьба за деньги и такие же бесконечные разочарования в своих близких. Ему вообще всё надоело. Но одно дело не отпускало его. И не позволяло спокойно уснуть.

Закончив диктовать своё завещание, Томас Кэрриган попрощался со своим единственным другом-адвокатом, и медсестра попросила его выйти:

— Дайте ему спокойно уйти, — попросила она. — Пока вы тут, он не может. Но ему тяжело и уже пора.

Адвокат наклонился и пожал в последний раз руку Томаса Кэрригана. Он повернулся и вышел.

Томас Кэрриган, мультимиллионер и владелец всего-всего, оставил этот мир. Он спокойно вздохнул и ушел навсегда.

Через месяц адвокат собрал всех родственников вместе. Понадобилось для этого события снять зал ресторана. Он зачитал завещание. И было там вот что…

Томас Кэрриган ничего никому не завещал. И новость эта облетела передовицы всех газет. И акции его концерна упали. Ненамного, но всё же.

Ну, так вот.

Он приказал своему адвокату сообщить всем, что не считает правильным обделить хоть одного из своих многочисленных родственников и близких людей, а поэтому…

Поэтому, он поручает ему принять у каждого родственника просьбу о выделении части наследства, которую должен определить суд. Пусть суд решает, кому, сколько и что полагается.

Новость эта облетела не только газеты, биржу и высшее общество. Новость эту обсуждали в каждом доме. Никто не мог понять, почему Кэрриган решил распределить своё богатство через суд.

Почти полгода толпа родственников подавали просьбы и готовились к суду. И ещё полгода их адвокаты переписывались между собой. А родственники, итак давно перессорившиеся, вышли на тропу войны. Ненависть и страх разделили их навсегда черной полосой жадности и желания денег. Деньги встали между ними. Они были в их глазах, душах, мыслях и снах.

Они ненавидели друг друга. От всей души.

И вот через год…

Через год, когда все иски были подготовлены и зал для заседаний был забит до отказа, а пресса стояла в коридоре и платила огромные деньги любому, кто готов был рассказать им о течение процесса…

Вечером, когда зажглись фонари на улице и тысячи машин на Ротари-роуд прочертили жёлтые полосы, пришло время.

Адвокат Томаса Кэрригана поднялся, чтобы в самом начале процесса огласить завещание, прочитанное им год назад, но вместо этого…

Вместо этого он оглядел зал, полный родственников. Открыл большую темно-красную кожаную папку и, надев очки, начал:

— Я хочу прочесть дополнение к завещанию моего старинного друга Томаса Кэрригана. Дополнение я должен был обнародовать в том случае, если этот суд состоится. И вот все вы здесь. И почтенный суд на месте, а значит…

Он вытащил конверт и в полной, абсолютной тишине разорвал его.

— Я завещаю… — адвокат поднял глаза и посмотрел на притихших родственников.

— Я завещаю всю свою движимую и недвижимую собственность, все счета, концерн и принадлежащие ему все виды активов, а также любые другие виды собственности, принадлежащей мне…

Адвокат сделал перерыв, чтобы вдохнуть. Он опять поднял глаза и осмотрелся. В зале было так тихо, что было слышно, как жужжит муха над судьёй.

Он снова перевёл взгляд на документ и в этот момент…

В зал прорвались через охрану корреспонденты и фоторепортёры. Дождавшись, пока воцарится тишина, адвокат закончил, отчеканивая каждую букву:

— Завещаю всё тому, кто за этот год так и не подал иска с требованием своей части из моего наследства.

В зале пронёсся стон. Такой тяжкий, глубокий и полный отчаяния, что казалось, это был единый порыв. Так и было.

А корреспонденты уже звонили в газеты и журналы, фоторепортёры снимали лица родственников, перекошенные разочарованием и злобой. Они фиксировали проклятия и ругательства, сыпавшиеся на голову бедного умершего Томаса Кэрригана.

Суд был прерван. И намечалось новое разбирательство. Родственники и их адвокаты решили опротестовать вторую часть завещания. И обосновать это тем, что будто бы Кэрриган последние годы имел отклонения в психике.

Но адвокат и старый друг Томаса Кэрригана не терял времени зря. И ко второму заседанию суда он привёл в зал того единственного человека, который до сих пор, так и не предъявил никаких требований. Это был, как вы уже, наверное, догадались, Томас Второй.

Единственный из всех родственников, не захотевший ни гроша. И теперь он должен был стать наследником всего несметного состояния Томаса Кэрригана. Перед заседанием адвокат пригласил его в маленькую комнатку и там попросил, прежде чем принимать окончательное решение об участии в процессе, уделить ему десять минут.

Он передал ему последние письма его отца и матери. Два запечатанных конверта. Томас Второй открыл их и долго читал. Адвокат не мешал ему.

— Могу ли я в случае полной моей победы в процессе, потом передать всё отцовское наследство в благотворительный фонд? — спросил Томас Второй.

— Разумеется, — ответил адвокат. — Можете.

— Тогда решено. Идёмте в зал.

Всё, абсолютно всё, согласно правильно оформленному завещанию, было отдано Томасу Второму.

Но он не передал всё в благотворительные фонды. Он сам стал управляющим. Теперь он, как и его отец, работал с раннего утра до поздней ночи. Но одно было для него неизменным законом.

По выходным он отправлялся в приют для животных. В этом городе больше нет беспризорных животных. Потому что миллиардер Томас Второй лично контролирует этот вопрос.

Он сам организовал благотворительный фонд, занимающийся бездомными животными и кстати. В нём есть отдел адвокатов и служба охраны. Они занимаются решением вопросов с теми, кто обижает животных. И не дай Бог, кому-то попасться в поле их зрения.

Фонд занимается помощью приютам животных по всей стране. И помощью волонтёрам.

А юридический казус этот стал одной из страниц в учебнике для юрфака университета. Вот, только одно…

Жаль, что всё это сказка. Для взрослых. Но может кто-нибудь из детей, читающих эти строки, станет миллиардером, и сказка превратится в быль.

Может быть…