Вот мой обычный день: встал, оделся, сел писать, потерял сознание, разделся, лёг. Я с вечера отключаю роутер, плиту и холодильник. К концу работ мои галлюцинации реальней домочадцев, а глазные яблоки мутируют в глазные помидоры.

Зато режиссёр Андрейс Экис называет меня гением. Он говорит, что диалоги потрясающи, а коллизии как наркотик. Он не мог оторваться, читал всю ночь.

Я прошу найти хотя бы один грешок, чтобы мне смотреться в зеркало, не вставая перед собой на колени.

Режиссёр, так и быть, находит. Главный герой слишком злой, его надо сделать добрым. Некоторые сцены (со второй по последнюю) надо переставить, маму сделать папой, город — деревней, бандитов заменить доярками. Брата невесты вымарать, на его место вписать бельгийскую королеву. Сдать новый драфт надо к понедельнику, это через три часа. Я отвечаю «хорошо» и иду домой чтобы наедине с собой порвать кожаный диван зубами в клочья.

Через месяц всё переписано. Я целиком состою из нервов и таблеток, зато эта редакция на 0,03% лучше прежней. Заказчики в восторге, но есть ряд замечаний. Маму надо снова сделать папой, доярок убрать, день поменять на ночь, зиму на лето и всё перенести в Китай. И пусть это будет не детектив, а свадьба.

Я по телефону — чтобы никого не убить — задаю ряд вопросов. Строго по сюжету. Например:

— Почему ослы, именуемые также заказчиками, лезут в сценарий со своим обоссаным мнением?

Экис отвечает:
— Слава, подожди минутку…

Я не хочу ждать. Говорю, вот и дописывай сценарий с баранами, чьё мнение тебе так ценно!

Режиссёр говорит:
— Послушай, это важно!

А я кричу, что плевать хотел на забавные случаи из жизни дебилов, даже если они произошли лично с гендиректором телефонной компании.

Тут Экис произносит главное:
— Слава, ты на громкой связи. С нами топменеджер Дагмара, креативный продюсер Янис, главред Олег и министр культуры Аурелия.

Я говорю:
— Наш радиоспектакль окончен, рижское время 13:42, до новых встреч, следующие новости через час.

Примерно через неделю мы встречаемся случайно на берегу моря. Экис говорит, что хорошо бы внести пару поправок. Я признаю, что и сам хотел бы многое улучшить, это же так интересно, это же наша цель.
 Экис называет меня единственным, кто может возродить кино.

А я его — сапфиром в короне европейского искусства.

А он меня волшебником и повелителем словесности. В латвийском кино вежливость — основа творчества.

И всё начинается сначала.