Трава ещё блестит своей прохладой влаг,
связав и свет и тьму как смыслы двух гармоний,
и, проведя по ней и взглядом и ладонью,
мы в этот ранний час торопимся на шаг…

Но как не рассмотреть вблизи сосновый пот…
В нём чёрный муравей в прозрачную могилу
лёг навека затем, чтоб рассказать, как было,
своим янтарным сном про тот далёкий год…

Пустые лежаки. Крик чаек. Полный штиль.
Мы в утреннем вине находим без ошибки
в согласии сторон короткие улыбки,
что ветром подтвердил проснувшийся ковыль…

Дотепливает всё, как из последних сил
хватается с небес пол-августа за море,
как будто есть отскок в том солнечном отборе,
к которому сентябрь мечты приговорил…

Недолгий разговор. Подвязанная прядь.
Рассвет. Следы. Песок. И в спину смотрит берег…
Он так давно привык к замедленной потере,
где обжигает торс нарушенная гладь…

И вот уже теперь из множества прорух
я вижу, как летят прибрежные качели,
где мы на вдох вперёд уверенность не делим…
и невозможна речь и про себя и вслух…

Ещё прекрасны дни в счастливой суете —
качели рвутся ввысь в огромной амплитуде…
Но вот качели вниз — нет, ничего не будет…
и невозможен «стоп» на средней высоте…

Да, парусят пока детали летних нош,
но всё-таки слова не ищутся влюблённо,
предчувствие разлук волнует поимённо
предположив, что вдаль мир неподдельно схож…

У этой простоты нет сложностей для фраз,
она в текущем дне не носит острой грани,
в ней есть свободный взгляд, ответ воспоминаний,
которые мелькнут и вновь возвысят нас…