ПИСЬМО ВЛАДИМИРУ МАЯКОВСКОМУ
Эпиграф
И нет никаких сомнений,
Что это одна из драм —
Он был абсолютный гений,
Служивший иным богам.
***
О, Певец революции, не обессудьте,
Что пишу Вам письмо чрез столетье с лихвою —
Те же подлые нравы, ворьё вышло в судьи,
Да и те не желают дружить с головою.

Вы ушли в тридцать семь, как и Байрон, и Пушкин —
Роковое число — нет в том боле сомнений,
А, когда б не ушли, зверь держал б Вас на мушке —
Для него в виде дичи желаннее гений.

Исчезали друзья в мрачных недрах Лубянки,
Становился Ваш бас громыхающий тише,
Оставались лишь женщины, нежные, манкие —
Кто-то был из них дальше, а кто-то был ближе.

И сгустил зверь на Вами зловещие тучи,
Ведь являлся в России наместником Б-га,
И пестрели статьи: Маяковский — «попутчик»,
А у тех, как известно, одна лишь дорога.

Поползли кривотолки поганые, сучьи,
И сокрыла ложь правду прогорклым туманом —
Гномам, как ни стараться, не выйти на кручи —
С них намного сподручней столкнуть великана.

Грянул выстрел. Учёные пишут об этом
Что угодно — гадают на гуще кофейной —
Звук струны, что звенит в чистом сердце поэта,
Только он слышит в мире, сказать откровенно.

Пуля что? Были вещи гораздо страшнее —
Оптом так же, как в розницу, зверь их пророчил:
Сгинул кто от битья, кто с удавкой на шее,
Кто от острой заточки безлунною ночью.

Пулю в грудь засадить Вы сочли дальновидным
Жестом, как ни ярилась б людская природа,
Только всё ж за державу обидно и стыдно,
Что у Вас не осталось иного исхода!

Как же Вас не хватает, товарищ Владимир
Маяковский, с присущими дерзостью, буйством —
В этом, к бездне катящемся, страждущем мире
Помнят Ваше, пронзённое страстью, искусство.