Мать
Нужно было прочитать СМС. Отворачиваюсь от солнышка, силюсь разглядеть бледные слова. Слышу странный звук. Из окна напротив женщина смотрит, стучит в стекло и отчаянно меня зовет. Что бы это могло быть? Странно. Лицо незнакомое. Тут же забываю про СМС. И вхожу в подъезд.
Из открытой двери ко мне — женщина. Радушное милое лицо. Машет радостно руками и говорит:
— Как хорошо, что я в окно выглянула! А вы совсем не изменились. Надо же, как это я вас разглядела! Как рада, как рада! Да что вы стоите-то? Идемте, идемте!
Тащит меня за руку на кухню. Я упираюсь, пытаюсь сказать, что она, вероятно, обозналась. А она не слушает и говорит, говорит, говорит.
Взяла меня за плечи и насильно посадила на стул. Тут же выпалила, что она в первый раз в жизни сама сделала пирожные. И даже крем — все в первый раз. Суетится около плиты, торопится с чаем.
— Если бы не вы, не знаю, что бы было. Вы тогда нас просто спасли. Просто спасли.
Мне очень неудобно. Лепечу, что она обозналась.
Она остановилась на мгновение, бросила на меня взгляд. Побродила по моему лицу. И вымолвила: «Господи, как похож»! И снова: «Вы сидите. Не стесняйтесь. Раз я вас затащила».
Сына у нее в армию призвали. А у него очень желудок болел. Накануне медицинской комиссии вдруг ослаб. Бледность на щеках нездоровая.
Хирург, который работал в этой комиссии, заподозрил недоброе. Велел парню прийти к нему в клинику — на основное место работы. Посмотрел и нашел небольшое язвенное кровотечение.
Спас жизнь, и от армии тоже спас. И вот тогда — в знак благодарности — она подарила доктору кожаный портфель. Потому что не знала, что можно ему подарить.
Смотрела на меня, качала головой и удивлялась: «Как похож! Ну как похож»!
Ситуация была неприятная. Говорю, что я присваиваю чужую славу. И что я от медицины очень далек. И никогда не хотел работать доктором.
А она уже несет фотографии своего сына. Сует мне под нос и трещит, что он с тех пор очень поправился. Но это говорит только об одном: о здоровье.
Что делать? Сидим и пьем чай. Пирожное очень вкусное.
Спрашивает, есть ли у меня дети? И тут же — снова о себе, о сыне, о той десятилетней давности боли. Мальчик был всегда худеньким. Ручки в детстве как прутики. И ножки тоже. Ангина раз в полгода, и аллергия непонятно на что.
Очень боялась за него, потому что он у нее один.
Когда приписное свидетельство выдавали, то сказали, что он абсолютно здоров. А она, мать, понимала, что армия может его сгубить. Затем наступил призывной возраст, и она не знала, что делать. Надо бы взятку приготовить. Но у нее с деньгами сложности. Можно было, конечно, квартиру продать. Но она не знала, кому взятку за сына дать можно. А вдруг посадят? Ее в тюрьму, а сына в армию. И горестно спросила: «Вы понимаете»?
И тут ангел в виде доктора-хирурга. А она видела, что мальчик хворый. Видела. Но он в больницу никак не шел. Говорил, что люди не поймут. Осудят. Скажут: армии испугался. И вот Господь послал ангела, то есть доктора-хирурга. Он посмотрел и сразу сказал: «Здесь что-то не так». И спас. А мог бы внимания не обратить: «Что ему за дело до чужого ребенка»?
Говорит и подкладывает мне на тарелочку пирожные «собственного производства». Кладет незнакомому человеку, а в воображении — как будто тому чудесному доктору, который мальчика спас.
В прихожей она почему-то меня перекрестила, когда я уходил. И повторила свое: «Как похож, как похож». И добавила: «Вы такой же худощавый. И очки на вас такие же, как у него. И осанка тоже. И лицо доброе».
Вот так, и пирожными накормила, и комплиментов наговорила. За себя и за того парня.
Да, сердце матери — это нечто.