Знаете, такое старое кантри. Называется «Gill Landry «Mexico». Да, да. Точно. Именно оно. Это, когда можно весело шагать вправо-влево и вперёд. И при этом хлопать в ладоши. А самые умелые ещё и кивают всем в такт.
Старый гитарист играл на слегка дребезжащей гитаре. И аккомпанировал музыке хриплым и сильным голосом. Люди почти не останавливались. Только некоторые бросали в выцветшее сомбреро несколько мелких монет.
Ангел танцевал. В его губах задорно торчала вверх сигарета, а в правой руке была бутылка пива. Он перешагивал, кивал головой и дёргал плечами. Ангел кружился в танце. Он был счастлив. Нечасто достаётся ему такая возможность. А проходящие мимо люди видели старика с палочкой, в джинсах и стареньком топорщащемся на спине пиджачке. Старик танцевал. И улыбался. Проходящие мимо люди крутили пальцами у виска.
Он уговаривал старого кота. Старого, как сама жизнь. Пыльного, как сама земля и битого так, что давно не осталось ни одного живого места на его теле.
— Ты пойми, друг. — Говорил Ангел, пританцовывая и помахивая крыльями. — Ты пойми. В твоём распоряжении всего пять минут. Не каждому так везёт. Но мы с тобой старые друзья. Я пришел за тобой. В твоём распоряжении всего пять минут. И решение.
Потом придёт Смерть. А у неё свои планы. Я не могу ей помешать. Но могу немного подправить. Ведь на меня она не станет обижаться.
Кот. Старый, как сама жизнь. Пыльный, как сама земля. И битый всеми, смотрел в сторону.
Там. Через дорогу, сидел маленький серый котёнок. Он жалобно мяукал. Кот видел в этом малыше себя. Когда-то его так же выбросили на улицу и он точно так же сидел на асфальте и просил помощи. Но.
Но никто не пришел. И не помог. Но он выжил. Выжил и стал грозой и самым смелым. Тем, кого боятся.
— Ты меня не слушаешь. Настаивал Ангел. Он уже не танцевал. Он присел на скамейку рядом с котом. С котом неизвестно какого цвета. Потому что за годы грязь и пыль превратились в тот цвет, который нельзя определить. Который нельзя распознать.
Кот повернулся к Ангелу.
— Я слушаю. — Сказал он.
— Ну так вот. — Продолжил Ангел. — Ты должен пойти со мной. Прямо сейчас. Оставить всё это. И даже вот этого гитариста. И Ангел поставил рядом наполовину опустошенную бутылку пива и отбросил сигарету.
— Хотя он так здорово играет. И я бы, если бы мог, потанцевал ещё.
Но нам пора. Пора. Пойми. Пора. Пока не вышло твоё время. Потом я не смогу помочь тебе. Идём.
И Ангел встал, он протянул правую руку и ожидал кошачью лапку.
По той стороне, где сидел маленький серый котёнок шла компания молодых подвыпивших парней. Котёнок жалобно и призывно мяукнул. Один из парней остановился и сообщил другим, что терпеть не может бездомных животных. Потому что они разносят заразу. Он хлебнул ещё из открытой бутылки виски.
— Ты слышишь? Слышишь?! Идём! — Сказал Ангел и взглянул туда, где должна была уже лежать мягкая лапка его давно знакомого кота. Того самого. С которым они говорили по вечерам на крыше дома.
Кота. Старого, как сама жизнь. Пыльного, как сама земля. С глазами полными боли.
Но ладонь Ангела была пуста. Он оглянулся на кота. Тот пристально и внимательно смотрел на маленького котёнка и компанию подвыпивших молодых людей.
— Нет. Нет! — Закричал Ангел. — Не смей! Не смей! Не смей!!! У тебя только одна попытка. Слышишь? Не смей. Я пришел за тобой, и ты не можешь так поступить. Подумай о себе. Ведь там покой и радость. Там отдых от бед и мир без боли.
Но кот. Тот самый кот. Старый, как сама жизнь. Грязный, как сама земля. С глазами полными решимости и огня. Как будто…
Как будто, огня из молодости.
Он уже летел. И сердце. Слабое сердце, которое должно было вот-вот остановиться, стучало как мотор.
Тот самый мотор, который вдруг перед самым концом рычит и бьётся так, что танки позавидуют.
Молодой пьяница замахнулся правой ногой. Он хотел наотмашь ударить маленького серого котёнка. Того самого.
Но распрямить ногу он не успел.
Потому что, в неё впились страшные клыки. Кота. Того самого. Старого, как сама жизнь и грязного, как сама земля.
Того самого. Того, с глазами, метавшими искры и яростный огонь. Того самого, который шипел, рычал и рвал джинсы, мышцы руки и спины. Компания из пяти здоровых пьяных молодых людей пыталась отбиваться и даже нападать, но.
Но через тридцать секунд они все лежали на земле крича и закрывая руками рваные раны. В сторонке сидел маленький серый котёнок. Который так ничего и не понял.
А рядом с ним на правом боку лежал старый кот.
Сердце билось с пропусками, всё замедляясь и замедляясь. Тот самый кот.
Старый, как сама жизнь. Грязный, как сама земля. С глазами полными жизни, гордости и уверенности в себе.
— Господи. Господи. — Стоял над ним Ангел. — Что ты наделал? Что ты наделал, старый мой друг. Ты принял неправильное решение. Ты отдал последние минуты своей жизни какому-то котёнку. Вместо того, чтобы пойти со мной и попасть в Рай? Это неправильное решение.
И старый, как сама жизнь, кот. Грязный, как сама земля. С глазами. В которых светились искорки.
Хрипя и кашляя от натуги. Пересиливая остановки сердца.
Сплюнул. И зарычал в последний раз.
— Какой ещё Рай? Какой Рай?! Мы не привыкшие к Раю. Рай это не для нас. Не для нас, уличных и грязных. И я лучше сто раз пойду в Ад. Если за него надо заплатить такую цену.
— Тшшш. Тшшш. — Сказал Ангел и, присев на корточки, погладил старую голову кота со рваными ушами. Тссс. Мой старый друг, успокойся.
Кот закрыл глаза и положил голову на руку Ангела. Его сердце стукнуло в последний раз и остановилось.
— Значит. Говоришь. Рай не для таких, как ты. Сказал Ангел, вставая. Старых, как сама жизнь. Грязных, как сама земля. И всегда готовых на поступок. С глазами полными надежды и жизни.
— Нет. Нет! — Сказал Ангел и взмахнул правой рукой.
Женщина, спешившая с работы и видевшая, как компания молодых пьяных людей пытались ударить котёнка и потом повалились, как кегли, на землю, в конце-концов добежала.
Она подхватила серого малыша на руки и оглянулась. Ей на секунду показалось, что она увидела высокого человека с крыльями и рядом с ним большого серого кота. Кот стоял на задних лапах.
— Привидится же такое. — Подумала она и поспешила домой. Надо было накормить и помыть пушистого малыша.
А рядом старый музыкант играл старое кантри — «Mexico».
А на дороге, идущей в небо. Прямо на Солнце. Кроваво-красное на закате. Там, знаете. Где облака прикасаются к самому краю неба. Где море встречается с бесконечностью и поют трубы.
Там шли двое. По этой дороге, освещённой заходящим солнцем. Ангел, скинувший старый пиджачок расправил крылья. Рядом на задних лапах шел большой кот.
Старый, как сама жизнь. Грязный, как сама земля. С глазами. В которых светилось упрямство и вспыхивали огоньки.
Они танцевали под эту музыку.
Несколько шагов, направо. Потом несколько, налево. Притопывая, взмахивая руками и лапами. Подёргивая плечами. И подпевая.
Кто сказал, что Рай. Это не для нас?
Кто сказал.