Егор Никитич переехал в город после пенсии. Свою жену он похоронил недавно, а оставаться одному в большом доме на краю села не захотел. Слишком тяжело стало физически трудиться на огороде. Да и к чему ему теперь огород-то одному? Детей Бог не дал. В одинокой старости лучше перебраться в город, поближе к поликлинике и районной больнице.

Старику было под восемьдесят лет. Выходил он из своей квартиры на втором этаже не часто, только за самым необходимым: в магазин и аптеку.

Среди соседей на площадке были в основном молодёжь, так что общаться деду практически и не с кем было. Выручал старика балкон, на котором он выходил посидеть — «погулять», подышать свежим воздухом, поглядеть что во дворе происходит.

На балконе Никитич соорудил себе приличную скамейку, старенький самодельный шкаф от бывших жильцов служил хранилищем для разных банок и кастрюлек с едой — был вместо холодильника. Егор Никитич всю холодную пору выносил туда свою нехитрую похлёбку. Зимой его холодильник в кухне «отдыхал». Так старик экономил на электричестве, чему и был рад.

«Гуляя» на балконе, старик уже точно знал, когда идут соседские ребятишки из школы, когда на обед торопится соседка с первого этажа, по каким часам приезжает забирать контейнеры с мусором машина.

Он выходил на балкон как на свой наблюдательный пост и в душе чувствовал себя чуть ли комендантом двора. Многие жильцы в знак приветствия махали старику рукой, он отвечал им тем же, улыбаясь. В такие моменты он не чувствовал себя одиноким.

Как-то раз Никитич забыл прикрыть дверцу своего балконного «холодильника», куда поставил чашку с макаронами. Выйдя на балкон за едой, он обнаружил, что чашка практически пустая. Старик, поняв свою оплошность, стал ругать себя на чём свет стоит. Но более всего ему было интересно: кто же съел его ужин?

Стал наблюдать и понял. На дереве напротив балкона частенько сидела большая ворона. Она по-хозяйски каркала на весь двор, поглядывая своими блестящими умными глазами на балкон Никитича.

Так у деда Егора появилась подруга. Добрый старик во избежание грабежа стал сам оставлять птице хлебные корки на табуретке. А затем соорудил специальное место на шкафчике, покрыв его клеёнкой — кормушку.

Из-за занавески в комнате он наблюдал, как ворона прилетала за угощением. Сначала с опаской птица подолгу сидела на перилах балкона, всматриваясь в окно — нет ли какого подвоха? Затем быстро хватала кусок и улетала на своё дерево. Видимо у неё там было гнездо.

Никитич звал ворону Доча. Доча довольно быстро привыкла к подачкам и когда старик задерживался с выдачей угощенья, она карканьем напоминала ему об этом. Так прошло несколько месяцев. Однажды старик заболел. Не было сил ни до магазина сходить, ни до аптеки — помогали соседи.

На балкон Никитич не выходил. На улице было по-осеннему сыро и ветрено. Еду в дни болезни он себе не готовил, пил кефир с булкой, не было мочи стоять у плиты. Так прошла неделя.

Наконец, Егор Никитич стал вставать, температура спала, на дрожащих ногах он пошёл на кухню, отломил кусок булки, чтобы вынести своей Доче.

С извинениями (старик давно разговаривал сам с собой) Егор Никитич, накинув пальто, вышел на балкон.

— Ты уж прости меня, Доча. Расхворался я не на шутку. Что поделать.

Вороны нигде не было видно. «Наверное, уже и не рассчитывает на меня. Бросила старика. Эх, Доча, Доча…»

Дед положил кусок в кормушку, но его ладонь почувствовала там какой-то предмет. Удивлённый старик пошарил в кормушке и вынул оттуда кольцо.

— Что такое? Откуда оно тут… Доча? Ты что ли…

Никитич вошел в комнату, надел очки, включил настольную лампу и стал рассматривать «подарок» вороны. Он и раньше слышал, что эти умные птицы тащат в свои гнезда все, что блестит.

Каково же было его удивление, когда он понял, что кольцо серебряное! А по всему ободку кольца шла гравированная надпись «Спаси и сохрани».

Старик был так поражён, что долго ещё держал кольцо в руках и плакал."То ли душа моей Натальи так меня навестила, — думал он о жене, — То ли Доча такая догадливая? Кто знает. Но надо же… надо же".

Наконец, Егор Никитич вытер слёзы, положил колечко к иконкам, помолился и пошёл на кухню варить свою любимую похлёбку.