Автор: Зирогона
Пэйринг и персонажи: Сергей Майский/Елена Аржанова, Руслан Султанов, Галина Рогозина, Юха Варада, Фёдор Иванович;
Размер: планируется Мини;
Жанры: Ангст, Дарк, Детектив, Драма, Кода, Приключения, Психология;
Предупреждения: Авторские неологизмы, Буллинг, Второстепенные оригинальные персонажи, ОЖП, Упоминания смертей, Черный юмор, Канонная смерть персонажа, Смерть второстепенных персонажей;
Занятия и профессии: Авиация, Водители/Шоферы, Полицейские;
Отношения: Обреченные отношения, Разновозрастная дружба;
Промежуточные направленности и жанры: Элементы гета
Свободная форма: Подростки, Прошлое, Разговоры, Социальные темы и мотивы;
Сеттинг: Авиатранспорт, Маленькие города, Общественный транспорт;
Субкультуры: Металлисты, Рокеры;
Тропы: Самовставка, Тайная личность;
Описание:
Майский разбирает вещи своей «почти жены», находя там просьбу от её то ли однофамильца, то ли дальнего родственника с Чёрного моря…
Примечания автора:
Надеюсь, что меня не четвертуют, ведь я практически пишу по реальным людям, которых знаю лично. :/
Не могла отделаться от ощущения всю серию, тем более, что она похожа чем-то на Фёдора Ивановича.
Поэтому — дисклеймер: «Все события вымышлены и совпадения случайны…»
Публикация на других ресурсах:
Разрешено копирование текста с указанием автора/переводчика и ссылки на исходную публикацию;
------
Глава 1. Ведьма, меня ты научила любить
-----
Примечания:
Срочно нужен консультант, ибо прозу не пишу давно. И набегами, скорее, с левых…
Название не случайно. Это всё из-за «Отравы». Они развязали мне руки, теперь я во всю буду ОддисС пихать в След. Простите.
-------
Чтобы забыться Сергей Михайлович Майский решает разобраться в некоторых личных вещах своей почти жены: вещи разбросаны, комод выдвинут почти до упора, истошно и жалобно стеная, какие-то постеры веером разбросаны. Майский нервно ходит, в зубах давно осточертевшая сигарета, а по квартире гуляет неприятный ветерок-позёмка, заползая в рукава и под куртку, хватая за щиколотки, но Сергей не собирается закрывать окно, иначе сорвётся, оставляя бардак бардаку, боясь нарушить тишину. Слышно как в часах крутятся шестерёнки: «Тыр-тыр-тыр, крысь-крысь-крысь», голос стрелок кажется молотом.
Сергей продолжает стоять, невидяще глядя в комнату. Скоро вечер. Солнце ещё не зашло, но обещало уйти сегодня пораньше — пасмурно. Синоптики пророчили хуже.
— Хуже уже не будет, — это первый звук, что разрезал молчаливое желе в этом жилище за последние несколько дней. Голос Майского свист, почти шёпот злого Колдуна¹.
Слышно отдалённые хоры машин и оркестры вечно суматошного мегаполиса, где-то, отчаянно заливаясь, провизжала сирена «Скорой», за кем-то гнались гаишники и это вечное их: «Остановитесь»!
Сергей нервно усмехнулся, по лицу его опять потекли слёзы: — Если за тобой едет «Скорая», тебя ещё спасти… — он подёргивает плечами, сбрасывая оцепенение и делает шаг. Первый шаг с того самого времени, когда в последний раз брался за её вещи. Это было месяц или два назад. Он завалил себя работой так, что его выпнул в отпуск лично Султанов, пригрозив санкциями за неповиновение. Майский подчинился.
Громогласный плач тормозов окончательно выводит из транса, но в доме по-прежнему тихо, то ли он оглох, то ли его двор теперь объезжают стороной. Звон стекла и ругань в сто этажей уже не слышны — окно закрыто, плотно сдавливая свои стройные створки. На оконной ручке трещина, металлопластик вздулся вулканом.
Сидеть на коленях оказалось проще, чем стоять, ноги сами вытягиваются. Затекли совсем, устали. Руки в кольцах шарят по поверхностям уже почти вслепую, солнце зашло. До света идти лень, и нет нужды. Никого здесь нет дома.
Справки будто сами просились в руки, рассказывая о хозяйке всё больше и больше. Плохое и хорошее. На одном черновике были нарисованы бабочки. Улыбка сама наползла, озаряя всё вокруг и крадя дым одиночества с пеплом судьбы. Погасла. Три солёные капли упали на другой черновик, где красивым и аккуратным почерком были выведены песни его группы, с правками, приписками и пожеланиями. И пару пародий нашлись. Сорванцы этакие.
Строчки расплывались. Бумаги перебирать несложно: лебёдушки макулатуры плыли от одной руки к другой. И опять она. Тишина. Мерзкая, вязкая, вонючая жижа давила, пригваздливая плечи и кусая за ноги. Последний ящик плохо поддавался. Беззвучье продолжало удушать, в ушах играла его знаменитая пугающе-поступающая мелодия: «Та-рарам! Та-рарам! Та-рарам!», как если бы кто-то что-то где-то заколачивал. Ящик поддался. Писк тишины.
Бах! Страшный треск, шум, гвалт, ураган! Эта квартира не слышала ничего подобного давно: снизу послышались крики и угрозы соседей, гавканье и мяуканье, из туалета, пища и хлопая крышкой, выпрыгнула ошалевшая крыса. По рукам Майского текла кровь, он смотрел тупо на разломанный в щепки комод. Дышать трудно.
Медленно падала справка из женской консультации, положительный тест лежал тут же рядом.
— Что же ты наделала?! — взвыл Сергей. — Что же ты наделала?! — так лихорадило. Сердце схватило. Телефон далеко. Тьма.
***
Дверь слетела с петель. Послышался топот. Кто-то вбегал в его квартиру.
«Наверное, Петрович, — прошипел безучастно про себя Майский, — надо сказать, чтобы ушёл. Не хочу.»
Шаги остановились. Снова затихло. Майский прикрыл глаза. Под грудиной жгло.
— Какой же я идиот! — обеспокоенно-обреченно проговорил совсем не Петрович. Майский, морщась, разлепил глаза.
Шок. На него, явно запыхавшись, таращился лично генерал-майор Руслан Султанов. По лбу Султанова тёк пот. Взгляд — адская смесь ужаса и понимания. Глаза в глаза.
Медики со «Скорой помощи» заголосили, возмущаясь. Султанов извинился и отступил, опомнившись и пуская бригаду к больному. Закрутилась суматоха. Двадцать минут врачи спорили с Майским, но он в итоге победил.
— Почти инфаркт, молодой человек, — с укоризной сказала сухонькая пожилая врач, с острыми чертами лица. Она бегала глазками-бусинками по листку бумаги, записывая туда что-то своими аккуратными кистями как у летучей мыши. — Не бережёте себя, эх, — закончила она, со свистом щелкая ручкой.
— Спасибо, — вымученно обнажил верхние зубы Сергей, — я в порядке. Действительно, спасибо вам большое.
Врач мило и устало улыбнулась, её обеспокоенно позвали: — Олечка, милая, — вещала её напарница песочным голосом, — там с четвёртой линии позвонили! Трагедия! — в проём впорхнула женщина спортивного телосложения, с малинового цвета волосами и жутким шрамом через всю скулу. Невольно она прятала лицо.
— Тая, — ответила врач, — погодите Руслан Султанович, — что случилось?
Медсестра Таисия остановилась, Султанов помог ей не упасть на повороте, и начала тараторить: — Мы же на сегодня закончили, да, Оль? Там, четыре квартала отсюда женщина умирает, роды тяжёлые, — она продолжила, — это в четырёх-пяти кварталах отсюда…
Плечи врача вздрогнули обречённо: — Не успеем, Тай, — она смахнула слёзы, — у Валерки топлива нет совсем, нас бортанули, помнишь? Мы сюда, еле доехали!..
Глаза медсестры расширились: — И пешком не успеем, я этот район вообще не знаю…
Кто-то кашлянул. Они обернулись.
— Успеете, — ровно и чётко сказал Султанов, входя в квартиру, — я дал распоряжение водителю, езжайте!
***
Женщины уехали. В квартире теперь во всю горел свет. Жарились сосиски. Закипал чайник, скрипичной песней напевая свою трель. На кухне хозяйничал Султанов, выгнав Майского с кухни. Теперь Сергей сидел в комнате, разбирал остатки комода. Справка куда-то делась. Пазл никак не складывался. Щепки. Сжечь бы их к чертям. Мутный узор на облезлом лаке продавал личность хозяина с потрохами: рок, романтика, приключения, поэзия и какая-то наивность. Рисунок сделанный офицерской линейкой², один из первых логотипов его группы, тогда ещё друг одобрил его, худрук, так сказать, но и этого друга уже тоже нет в живых.³
------
Примечания:
¹ «На чёрной башне Злой Колдун дождливой ночью что-то шепчет…» — ОддисС «Отрава».
² Логотип группы ОддисС, по словам самого Павла Шуваева, был сделан им же детской линейкой.
Цитата: «- Боясь показаться нескромным, расскажу, как всё было. Когда мы определились с именем группы, встал вопрос о логотипе. Как — вменяемо (?) отразить эти два «Д» и две «С»? Хотелось ведь, чтобы ещё и красиво было. Тут все застряли и начали лихорадочно исписывать нотные тетрадки разными вариантами и шрифтами. Две недели. Ничего вразумительного. Отдали знакомым художникам. Три недели. То же самое. Попробовали объединить усилия со знакомыми художниками. Вообще всё пропало… на полтора месяца. И вот, — от безысходности, — пересилив приступы депрессии и лени, на сцену вышел… Однажды я сел с детской линейкой и за час нарисовал «ЭТО» (причём, изначально было три круга в виде иллюминаторов и паруса в первых «Д» и «С») — воодушевившись, ломанул к нашему гитаристу и Худ. руку Сове (Олег Михайлович «Сова"Туртыгин — жестоко убит неизвестными в ночь с 11-ое на 12-ое ноября около м. Дмитровская, в пяти минутах от дома, по пути с репетиции «ОддисС» — Вечная ему Память…) Он сказал — «Отлично, Паша!» — и перенёс изображение в компьютер. В итоге дальнейшей работы оформилось то, что вы видите на обложке альбома «Молодые боги»."
³ Олег Михайлович «Сова» Туртыгин. 22.01.1969—12.11.2007гг.