А ты идешь по набережной в май,
но в Ленинграде все пока что сыро.
На полках нет грузинского и сыра,
на проводах качается фонарь.
Мы жили здесь. В окаменевшем доме
сходились три проспекта, терся кот.
В твоих раздвинутых коленях грел живот
я, находясь в непроходящей коме.
И мы одни из тех, кто верит в «мы».
На пальцах по площадке пляшут зайцы,
по Эрмитажу бегают китайцы,
и ближе к лету разведут мосты,
отгородив асфальтом сонный трафик,
раскачивая на воде пустой баркас.
И, проходя спокойно мимо нас,
он неизменно соблюдает график
разводки. Только этот сиплый май
нам не приносит тишины и света.
На кромке наступающего лета,
по Лиговке продребезжит трамвай.
Я мщу дождям и книгам, я влюблен
в тебя и в наше облако свободы.
И пусть мы здесь зависим от погоды,
мы каждый раз переживаем сон…
И ты идешь по набережной в май,
а в Ленинграде провожают скорый,
читают Бродского, перепевают Цоя,
на проводах качается фонарь…