Лев Абрамович смотрел футбол. Кроме футбола Лев Абрамович иногда смотрел новости. Внимательно выслушав новость о том, что на полях Кировоградской области был собран рекордный урожай кукурузы, он непременно вздыхал и говорил:
— Кукурузу они собрали. Кусен тухес.
Потом он откладывал ножницы в сторону, брал со столика пульверизатор и, нажимая резиновую грушу, брызгал «Шипром» на довольного клиента.
Клиент благодарил, платил тридцать копеек и уходил.
А Лев Абрамович, приволакивая ногу, ковылял к дверям, где торжественно говорил:
— И шо? Долго я буду ждать? Следующий!
Если следующего не было, Лев Абрамович опускался в кресло и смотрел телевизор.
Так было и в этот раз. Лев Абрамович смотрел футбол.
— Здравствуйте, Лев Абрамович! — сказал я.
— Здравствуйте, деточка, — ответил тот.
— Я к вам стричься, — сообщил я.
— Деточка, вы так сообщили мне эту новость, что я попытался вспомнить хотя бы раз, чтобы вы приходили сюда ради что-то другое. Идите садитесь в кресло, не делайте мне больные нервы.
— Мне под канадку, — сказал я уже из кресла.
— Я знаю. Вы продолжаете думать, что Лев Абрамович такой старый поц, что таки забыл, как он стрижет своих клиентов?
— Да я не хотел ничего такого.
— Ну, если не хотели, так и не хотите.
В это время в телевизоре забили гол. Трибуны зашумели.
Лев Абрамович пожал плечами:
— Можно подумать, что они ждали чего-то другого. Меня уже кто-то удивит сегодня или этот день закончится скучно, как Пленум ЦК КПСС? Это же немцы.
— Лев Абрамович, могу ли я у вас спросить?
— Что?
— Вопрос…
— Деточка, вы не прекращаете портить мне этот день. Я понимаю, что вопрос. Вы таки удивитесь, но спросить можно исключительно вопрос. Я имею в виду, о чем вы хотите меня спросить?
— Почему вы так уверены, что победят немцы?
— А кто?
— Вообще-то они с нашими играют.
— Деточка, если вы думаете, что я люблю немцев, то сами понимаете, насколько ваши предположения глупы. Я перестал их любить еще под Корсунью, где меня откопали и отправили в госпиталь с покалеченной ногой. Партия меня за это наградила медалью «За Отвагу». Хотя в чем была моя отвага? В том, что меня откопали? Так я вам скажу одну вещь. Там было много тех, до кого лопаты не добрались. И медали им не дали.
— Вообще-то я про футбол…
— Я тоже про футбол, деточка. Так вот, когда я вернулся домой в Сухиничи, то меня никто там не ждал, кроме соседки Тимофеевой, которая сохранила наш кухонный стол и панцирную кровать. Остальное сгорело. В том числе, моя Фира и маленький сын. Их сожгли, что бы ты себе не думал, немцы. Как вы думаете, могу я любить этих немцев, чтоб у них кадухес повылазил?
— Лев Абрамович, но я имел в виду игру…
— А я вам про что? И я тебе про игру. Вот, сами видите, немцы забили. У меня до войны был сосед Мойша Якубович, так вот он был тот еще гоцн-поцн. Он переругался со всеми в округе, включая меня. Сварливее и поцеватей этого Якубовича никто никогда не видел. Когда он шел по улице, даже его родной брат Янкель плевал ему в след. Но если бы вы слышали, как он играет на скрипке. За эту скрипку можно было простить все. И ему прощали.
— А футбол…
— Деточка, вы дадите мне договорить? Никакого уважения к кавалеру медали «За Отвагу»! А футбол тут вот к чему. Немцы играют очень красиво. Вот при чем тут футбол, деточка.
— И вы им тоже можете все простить?
— Мойша Якубович, конечно, был ужасным человеком, деточка. Но его тоже расстреляли вместе с еще десятком евреев прямо у синагоги. Причем немцы. Как вы думаете могу ли я простить им Фиру, моего маленького сына и скрипку Мойши Якубовича? Нет, конечно. Но играют они красиво. Всё. Вас освежить?
— Да.
Лев Абрамович взял пульверизатор, нажал несколько раз на резиновую грушу и обдал меня «Шипром».
Встав с кресла, я расплатился и попрощавшись, направился к выходу.
— Давид! — сказал мне вслед Лев Абрамович. Я обернулся и вопросительно посмотрел на него.
— Моего маленького сына звали Давид.
Лев Абрамович тяжело опустился на кресло.
— Всё, идите, сейчас новости начнутся. Про кукурузу.
— Какую кукурузу?
— Всё, деточка, не мешайте…
Я улыбнулся и вышел на улицу.