Светилось молоко, весомое, как Слово,
Струящее парком над банкой трехлитровой.
Устала я нести, ни капли не пролив,
Как судно, стало быть, входящее в пролив.
Сгущалось молоко, накапливались сливки.
Сбивался масла ком; комочки, точно слитки.
Забытый масла вкус (не маргарин, отнюдь),
Чернушки в руку кус — и мчи куда-нибудь…
Ах, жизни молоко! На нем семья держалась…
Котяра коготком — и мне налейте малость.
Сметанка к постным щам, молочной каши лепость,
Мальчишечьим мощам давали мощь и крепость.
На молоке росли за здОрово-здорОво,
Была у нас в чести соседская корова.
Бодучая! Постой, и под ноги не лезь…
Но жирность! Треть отстой! А все лужок да лес…
… Лет семьдесят тому, и, точно, не забыто,
В родительском дому с послевоенным бытом,
Худющего мальца мысль эта осенит:
Корова, по уму, ведь тоже — член семьи.