С тех пор, как помню себя, в моём сердце все первые места были заняты родными людьми — детские неприкосновенны до сих пор.
Тех, кого приходилось подсаживать на полустанках, я не обнадёживала
на постоянство, потому и прощаться с попутчиками не составляло труда.
Конечно, эти вечные исключения: доверяла, прощала. надеялась, любила.
Очаровывалась и была предана не единожды.
Переживала, пережёвывая. Зализывала, исцелялась и снова наступала на грабли — пускала в сердце. Так жизнь двигалась. В груди что-то роптало — слышала, но не слушалась.
Со временем в «помещении» появились пустующие места. Однако, людей вокруг, претендующих на них, тоже поубавилось.
Одни нашли место в другом сердечке, другие приобрели свой транспорт.
Сейчас в «салоне» свободно и просторно. Нет суеты и шума. Много света
тепла и умиротворения.
Правда, поселилась на постоянно легкая грусть, или тоска по вышедшим пассажирам. Я не гоню этих постояльцев. В лёгкой форме они безвредны.
Иногда, вечерами, пьём чай и беседуем.
С ними главное — быть начеку. Не давать разглагольствовать через край. Бывало, попустишься, и всё — бессонница явилась. А вот её-то в свою
штаб-квартиру я пока вселять на постоянно не намерена.