Устал. Бросаешь тапок в телевизор
не в силах лицезреть без мата хари.
Выходишь в мир (пока еще без визы),
где много лет «работает» сценарий:
доволен бомж скамейкою-постелью,
кричит банкир о том, что денег мало,
а те, кто взял и вышел из шинели,
гадают, сколько в ней еще осталось.
На Бронной, на Арбате, на Манежной,
везде дантесы с запахом муската:
одни — стреляют в гениев неспешно,
другие — ищут золото аббата.
Проходишь мимо тысячи эдемов,
садов и парков имени Фаст-фуда,
где «ложь» — глагол, а «память» — микросхема.
И хочешь чуда, маленького чуда.
Идешь домой, бормочешь: «Жизнь такая…»
В дверях зовешь святых — приходят в гости!
И просишь их …
Но все они, толкаясь,
в прихожей нимбы вешают на гвоздик.