Дашка в очередной раз восхищенно смотрела на брата и сестру. Какие они были красивые! Высокие, черноволосые, голубоглазые. Их снова награждали. Победили в очередной раз в соревнованиях. Она встала, чтобы успеть первой. Припадая на правую ногу, устремилась туда. Она связала братику и сестре двух зайчиков. В юбочке и клетчатых штанишках. Хотела подарить. Неуклюжая, очень полная, редкие волосы чуть заколоты, на губах блуждала бесхитростная улыбка. Кристина и Марк сделали вид, что не видят сестру. Она изо всех сил пробивалась к ним.
— Пропустите, пожалуйста. Это мои брат и сестра! Пустите! — говорила радостно Дашка.
— Крис, там какая-то девка толстая. Кричит, что ваша сестра. Это че, правда? — обратилась к Кристине подруга, белокурая Лиза.
Кристина чуть обернулась и увидела Дашку.
— Дура жирная! Приперлась. Мать, поди, сказала. Позорище! — подумала она про себя.
А вслух сказала:
— Нет, конечно. У меня только один брат. Марк.
— Ну, так и подумала. Примазаться, что ли, захотела. Убожество какое! Сует вам еще какие-то игрушки, — хохотнула Лиза.
— Наверное, наша местная фанатка. Возьми у нее игрушки, Лиз. И догоняй нас, мы с Марком пошли! — Кристина послала воздушный поцелуй и подхватив за руку брата, стала выбираться из толпы.
Лиза взяла у Даши зайчат, заверив, что передаст.
— Хорошо! А я дома их ждать буду! Ватрушек напеку! — и девочка, неловко ковыляя, пошла в сторону.
— На, передала тебе. Сказала, что дома вас ждать будет. Ватрушек напечет. Сама как ватрушка. Крис, это точно не ваша родня? Чего она к вам лезет? — допытывалась Лиза.
— Нет! Не знаю я ее! К нам многие лезут, поближе к славе хотят быть, наверное. Все, пошли! — кинув зайчиков в мусорное ведро, Кристина вместе с подругой и Марком устремились на награждение.
Она обманула подругу. Даша действительно была ее сестрой. Сводной. Мать Кристины и Марка, Инесса Ивановна взяла ее в дом, когда не стало ее дальней родственницы. Ехали с отдыха всей семьей, ну и… Осталась одна Дашка. Маленькая, с травмой. На самом деле Инесса Ивановна была родней-то очень дальней — седьмая вода на киселе. И фамилии разные. Более близкие родные и то отказались. А она взяла Дашку. Перед этим вытерпев истерику от мужа и детей. Те узнав, что у них появится сестренка, визжали просто в голос. Кристина и Марк росли избалованными, родители им ни в чем не отказывали.
— Мам, не бери ее к нам! Она толстая, хромая, глупая. С ней даже идти рядом стыдно!
— Дочка, сыночек. Жалко девочку. Совсем одна. Собачек с кошками берут в дом, а тут живой человечек, маленький. Не помешает нам, у нас дом большой! — уговаривала Инесса Ивановна.
Скрипя сердцем, согласились. Она работала директором магазина и доход-то в семье был от нее. Отец детей был заместителем у жены и особо никогда не напрягался. Заводя вечные интрижки у той за спиной. Если Инесса Ивановна и знала об этом, то молчала — ее Леонид был красавец как с картинки, дети в него пошли.
Дашка росла. Маленькая, смешная. Белокурые волосы. Глаза. Как у брата и сестры, вроде бы оттенка голубого, но почти прозрачные.
— Они у нее как молоко с синькой. Водянистые. Толстуха! — смеялась Кристина.
Даша была как булочка. Сдобная, хорошенькая, с ямочками на щеках. Очень добрая.
Только вот играть ей приходилось одной. Брат с сестрой в свои игры не брали. Да и вообще, доставалось ей по полной. Марк вазу дорогую разбил, пока бежал. Кристина сказала, что это Даша. Сама она мамину модную кофточку решила примерить, зацепила за гвоздь, опять все на Дашку свалили.
А та не отпиралась. Головой только кивала да извинялась. Она знала, кто виноват. Но не хотела, чтобы брата и сестру ругали. Потому что они такие красивые!
Впрочем, названная Дашкина мама, Инесса Ивановна, Дашку тоже не ругала. А вот отец срывался.
— Зачем, ну зачем ты взяла в дом это пугало! Перед гостями стыдно! Ходить нормально не может, весит как слоненок. Сын и дочка у нас неземной красоты, на контрасте, что ли ты эту убогую пригрела? Другие-то умней тебя оказались, не взяли. А ты… Взвалила на шею. Кому она нужна будет, когда вырастет? Это чучело страшное? — кричал Леонид.
Дашка слушала у закрытой двери. Потом шла к зеркалу. Она не любила свое отражение. Ей хотелось бы стать такой же прекрасной, как Марк и Кристина. Но…
В школу ее отдали в другую. Близнецы настояли. Сказав матери, что будут сбегать с уроков и перестанут приносить хорошие отметки. Пришлось Инессе Ивановне согласиться. Она видела, что тот хрупкий мостик, который она всеми силами налаживала между родными детьми и приемной дочкой, почти рухнул… И ничего не могла с этим поделать.
Время шло. Марк и Кристина уехали учиться. А Дашка попросила мать остаться дома.
— Что ты, дочка. Ты в любое место можешь поступить, я все оплачу! Хочешь? Дизайнером можешь быть, переводчиком, ну кем, Дашенька? — Инесса Ивановна прижала ее к себе.
Дашка, словно котенок, потерлась о ее щеку и обняла. И женщина сразу успокоилась. Родные дети изредка могли чмокнуть мать и то нехотя. Почему-то не было с ними той душевной теплоты, что возникала с Дашкой.
Она и с работы ее всегда встречала. Бывало, возвращается Инесса Ивановна, пусть даже поздно, а Дашка во дворе стоит. Даже когда холодно. Или в прихожей сидит на пуфике. А муж и дети кто чем заняты, даже могут не спуститься, «привет» не сказать. Пробовала замечание сделать, что можно же выходить к матери, на что Кристина выкрикнула:
— Мама, ну мы же заняты! А эта дура ждет тебя как собачка, потому что ей делать нечего! И ни о чем она не мечтает.
Дашка подняла на мать свои прозрачные глаза. И прошептала:
— Мам, можно я животных буду лечить? Собак, кошек. Хомяков, поросят. Я ветеринаром хочу быть. И у нас можно выучиться.
Выбор ее был, в принципе, объясним. Дашка вечно всех подбирала и несла домой. Котят, щенков. Выхаживала, потом пристраивала. Один пес, большой, мохнатый, похожий на кавказца, у них остался. Кристина возмущалась, ей хотелось породистую собаку, но Инесса Ивановна взяла сторону Дашки.
Так и жили. Вскоре из-за здоровья Инесса Ивановна была вынуждена сидеть дома. Муж, увидев, что финансовые вложения могут вскоре иссякнуть, резво переметнулся к подруге жены, владельце парикмахерской.
Приезжающим детям в основном были нужны мамины деньги. Благо, накопления имелись. С ней рядом осталась только Дашка. Подволакивая ногу, готовила маме вкусности каждый день. Делала массаж. Заваривала травы. Вечерами они могли сидеть под яблоней и пить чай. И не было никого в этот момент счастливей Дашки.
Кристина и Марк завели семьи. Мать помогла обоим с покупкой жилья. Но вскоре грянул гром. Сын приехал в четыре часа ночи и чуть ли не рыдая, сказал матери, что в долгах. Отдавать нужно очень большую сумму.
— Что же это? Где взять-то столько. У отца спрашивал? Нету? Хотя, откуда у него тоже. Сынок, даже если я все отдам, десятой доли не наберется. Как быть-то? — прижимая руки в груди, вскрикнула Инесса Ивановна.
-Мам, ну все тогда. Сына у тебя больше не будет, — усмехнулся Марк.
— Как это? Что ты говоришь такое? — мать прижала его к себе.
Выход Марк подсказал. Коттедж продать. Тогда, вместе со всем, хватит, чтобы рассчитаться.
— Но сынок… А мы как же? С Дашей? Мы куда жить пойдем? — оторопела мать.
— Куда пойдет эта толстая дура, мне совсем неинтересно. Она взрослая, путь сама на себя зарабатывает. Хватит, тянули всю жизнь. А ты… ты к нам! Ко мне! Лерочка рада будет! — улыбнулся Марк.
Лерочка была его жена. И если честно, очень сомневалась Инесса Ивановна, что та будет рада. Но спорить не стала. Сына надо было спасать! Только поставила условие — Дашка с ней едет. Марк был вынужден согласиться. Только Дашка потом подошла к матери и сказала:
— Мам… Ты езжай одна. А я… Я к одному человеку перееду. Мы с ним встречаемся. Он меня к себе давно зовет. Ты не переживай за меня!
— Как же это? А кто он? Мы же познакомится должны! Ты чего молчала, Дашенька? — улыбнулась Инесса Ивановна.
— Позже. Познакомишься. Не переживай, мама! — обняла ее Дашка.
Даже у Марка настроение улучшилось. Не пришлось подключать Кристину, чтобы придумать, как избавиться от Дашки, пускать домой которую ему совсем не хотелось.
А она обманула. Никого не было у нее. Только своей чуткой душой Дашка поняла, что не рады ей там. Из-за этого у мамы могут быть проблемы, переживать начнет, а здоровье и так слабое. Нет, не хотела ее волновать Дашка. Потому что любила больше всех на свете.
Она себе комнату сняла. По объявлению, в своем доме. Там старичок одинокий жил, дед Прохор.
Самому стало тяжело, вот и искал жильцов. Потому что одинокий был. А дома — куры, козы, поросята. Можно сказать, что с Дашкой они идеально друг друга нашли. Узнав, что его жиличка — ветеринар, дед так обрадовался, что решил даже плату не брать. Но Дашка настояла. А он все равно ей деньги обратно в сумочку совал.
У нее все хорошо складывалось. Жилье нашла, работа была, люди ее уважали. А животные обожали! Не вырывались, не боялись. Для каждого Дашка ласковое слово находила. И даже угощала после процедур, покупая со своей зарплаты лакомства.
— На-ка, Шарик, ой ты, солнышко. Вот, тебе что Даша припасла! Не бойся, маленький. Капельки я вам положила. А мне звоните в любое время суток, если мало ли что! — говорила Дашка тем, кто к ней приходил.
— Ой, милая. Меня в больнице так не встречают, как ты моего Барсика! Золотая ты девка! — качала головой Анна Петровна, хозяйка шикарного пушистого кота.
И Дашка расцветала. Только сердце тревожилось — как там мама? Она звонила, часто. Но мать словно не хотела с с ней разговаривать. А в последние разы телефон и вовсе брал Марк, который грубо отвечал, что мать отдыхает.
— Не знаю. Соскучилась так. Полгода ее не видела, — вздохнула Дашка во время вечернего чаепития с дедом.
— А чего? Чего не съездишь-то? Давай, и я с тобой. У меня же «Жигуленок» есть. Старый, как и я. Но на ходу! И я с правами, — предложил дед Прохор.
Дашка обрадовалась. Адрес Марка у нее был. И они поехали. Долго стучали. Наконец дверь распахнулась. На пороге стояла высокая блондинка в коротком халатике и зевала.
— Вы кто? Продаете что-то? Нам ничего не надо! — она попробовала захлопнуть дверь.
— Вы, наверное, Лера? Жена Марка? — предположила Дашка.
— Дааа, — протянула девушка.
И тут же добавила:
— А вы кто?
— Я Даша! Сестра его! — Дашка попробовала пройти, но Лера встала на дороге.
— Хм. Понятно. А что здесь тебе надо? Я сейчас к косметологу, мне некогда, — подняла бровь Лера.
— Я ненадолго совсем. Это дедушка Прохор, он со мной. Где мама? Я к ней. Повидаюсь и сразу уйду, я вам не помешаю, — стала просить Дашка.
— Так нет ее здесь. Марк отвез. Куда? В приют. Она ж слегла совсем. Кто ухаживать будет? Он на работе, у меня свои дела. Куда? Откуда я знаю, я там не была ни разу. Сейчас позвоню. Алле, Марк? Тут эта приперлась. Даша ваша. С каким-то замшелым стариком. Адрес им надо. Хорошо. Ладно. Вот, напишу на бумажке. И к нам больше не приезжайте! — говорила Лера, обдавая Дашку запахом дорогих духов.
А та не слушала. Схватила бумажку и с дедом, по лестнице вниз.
— Как же это… Почему мне не сказали? Я бы… Что же это? Ну да, у меня же жилья своего нет, поэтому, может. Но я бы придумала что-то, — шептала Дашка.
— Ты что говоришь? Да мамку бы к нам! У меня дом большой! Еще комната пустует! Обязаны были доложиться! Что за дела нехорошие! — возмущался рядом дед Прохор.
Они приехали на место. Неужели эта маленькая, худенькая старушка с ввалившимися глазами — Дашкина мать? Та была высокая, полная, добродушная. Все хлопотала, решала дела и проблемы. А эта бессильно лежала на подушке, глядя в потолок.
— Мама! Это я, Дашка! Мамочка, прости, что не приезжала. Я думала… Мам, мне нет прощения! Мама, слышишь! Я тебя заберу! Мы домой поедем, к дедушке вот этому! У него знаешь, курицы есть. Буду тебя яичницей кормить! И молочком козьим, вот увидишь, сразу поправишься. Мамочка, не молчи! Я тебя люблю! Мы домой поедем, мама! — плакала Дашка, держа в руках невесомую руку Инессы Ивановны.
Им удалось забрать ее домой. Все-таки по документам Дашка — дочь. И дед Прохор внес свою лепту, вещая о том, что он фронтовик. Обещая позвонить другу-генералу, если маму Дашки с ними домой не отпустят. Поскольку Марк договорился, чтобы мать тут оставалась навсегда…
Инесса Ивановна встала на десятый день. Подошла к окну. Во дворе свинка Фекла чинно шествовала. Петух кукарекал. Пахло травой и молоком. А еще ватрушками. Их Дашка пекла. Вбежала в комнату, припадая, но ногу, увидела мать. А та стояла и плакала. Неуклюже подошла Дашка. И все обнимала ее, просила прощения, что так долго не приезжала. Извинялась, что с ней жить придется, а не с Марком и Кристиной.
Инесса Ивановна молча прижимала ее к себе. Будто снова видела маленькую смешную девочку. Не родную ей по крови. Добрую и заботливую. Единственную, оказавшуюся рядом на склоне жизни, когда она стала не нужна своим красивым и успешным детям.
— Ничего, Дашенька. Все у нас теперь хорошо будет. Ничего, дочка, — шептала Инесса Ивановна.
— Девчонки! Ну чего, чаевничать-то идем? — вошел в комнату дед Прохор.
И засмеявшись, взявшись за руки, все трое пошли в комнату. И в новую жизнь…