понимаешь, мой мальчик, за выдохом будет вдох. будут мухи жужжать серенады в оконной раме, и руками твоими скворечник построит Бог для вертлявой синицы с оливковыми птенцами. твой апрель пахнет хвоей и липкой древесной смолой, и сосновые ветви рассованы по карманам. старый лес разрешает богатства забрать домой, где из шишек варенье янтарное сварит мама.
бесконечной зимой оно самое вкусное.
самое-самое.
понимаешь, мой милый, за годом последует год. акварель выцветает на солнце, и блекнут краски. пусть тепло нежной вербы в фарфоровой вазе живёт и глядит разноцветное небо глазами хаски.
волшебство иногда покидает пределы сказки.

Отложи меня в памяти до февраля,
Упакуй в чемодан неуёмные мысли:
Пережитое держит пустоты ноля,
За которым последуют числа.
-
Запечатай в конверт одинокие сны
И доверь их судьбу почтальонам:
Мы под снегом закованы до весны —
Хаотично и бесцеремонно.
-
Между нами разбит снеговой океан:
Я у берега жду тебя без укоризны…
Ты во мне словно линия-меридиан,
Разделяющая мои жизни.

я видел атлас ночного неба и малый ковш на твоей руке. я помню страны, в которых не был, набойкой стёртой на каблуке. ты улыбалась легко и тихо. и звезды таяли на заре. сусальным золотом облепиха цвела на брошенном пустыре. смеялись грузчики ресторана над шуткой старого рыбака. и запах жареного каштана бродил по улицам городка. а мне хотелось задёрнуть шторы и рисовать на твоей спине Пекин, бамбук и большие горы, огни сигнальные на Стене. я помню страны, в которых не был, по вкусу счастья на языке: вино из Крыма с домашним хлебом и чай калмыцкий на молоке.
а Солнце брызгало перламутром. и мы искрились в его лучах…
я в свой рюкзак запакую утро и понесу его на плечах.

Когда нас накроет июньской волной и компас укажет на лето, садись на моторку и синей стрелой лети, обогнав скорость света. Храни мои мысли, рисуй мои сны в тетрадке с пустыми полями. Мы юные Боги, и нам не страшны две тысячи лет за плечами.

Потёртые джинсы, забытый куплет и вверх устремлённые плечи. Нам небо откроет круженье планет.
Мы были.
Мы будем.
Мы вечны.

Лови мои ритмы и бешеный пульс, включи позывные сирены. Я лондонским ливнем без спроса прольюсь на пыльные, серые стены. Не думай о крае, но верь в горизонт, который нас видит снаружи. У лета нет правил, запретов и зон, здесь каждый влюблён и разбужен.

Латунное Солнце взойдёт на карниз и бросится встречным под ноги.
Кто верит в июнь, тот прекрасен и чист.
Мы Боги…
Мы юные Боги.

моя девочка, в этом черничном небе не стало звёзд. кто-то съел их огромной ложкой, и мне не спится. я увёз бы тебя на мопеде считать стрекоз, есть пирог с абрикосами кислыми и корицей. здесь подсолнухи ярко-рыжие, словно Ван Гог писал, и крапива такая жгучая вдоль забора. я рубашку тебе по ночам из неё вязал для защиты от каждого ледяного взора, от потерь бесконечных, предательства и простуд. я хочу затеряться с тобой ото всех в колдовской глуши и смотреть, как цветёт малахитовый старый пруд, как у берега спорят пушистые камыши.
я браслет из кувшинок надену тебе на запястье и в туман превращу над полями холодный воздух.
лето как обретённая вера в земное счастье,
как призыв бескорыстно любить золотые звёзды.
быть счастливым, поверь, никогда, никогда не поздно.