Тридцатой ночью февраля луна желтит облаткой.
На шпилях птицы-флюгера свой звездный корм клюют,
На башнях замка чёрный мох давно пророс сквозь кладку.
Забытых шахматных фигур последний здесь приют.
Их потеряли игроки. Гроссмейстерские пальцы
Сжимали будто бы вчера в кипении страстей.
Слоны и кони — во дворе, никчемные скитальцы,
Внутри ферзи и короли, и пешки двух мастей.
Под черно-белой плиткой пол направо и налево,
Ферзи коронами блестят, горох бросая фраз:
— Король быть может дураком, когда есть королева.
Без нас нет партии совсем, отыщут скоро нас!
На белых занавесях пыль, диванов чёрных тени.
На тронных креслах возле стен скучают короли:
— Никто не стоит, кроме нас, забот и сожалений.
Без нас немыслима игра, скорей бы нас нашли!
И только пешки все в делах, еду несут, напитки,
Не предаваясь ни на миг бессмысленной тоске.
А где-то новеньких фигур давно уже в избытке.
Увы, незаменимых нет на шахматной доске.