Кому неведомо имя Омара Хайяма? И кто не зачитывался его многозначными и остроумными стихами? Для читающих по-русски это один из самых популярных поэтов, наряду с Пушкиным и Есениным. Его перевели столь великолепно и многообразно, что с уверенностью можно говорить о «русском Хайяме». Да, его поэзия стала частью русской литературы, а шире — частью русской культуры.

Гияса ад-Дина Абу-ль-Фатха Омара ибн Ибрахима Хайяма Нишапури (1048 — 1122 гг.) — всемирно известный классик персидской поэзии, математик и астроном, поэт и философ.

Многочисленные издательства соревнуются в многотиражных переизданиях — и каждый год выходят всё новые и новые его книги! Все с теми же любимыми стихами…

Удивительно: в России Хайям — «персидский поэт номер один», хотя в самом Иране его так сильно не выделяют из ряда иных классиков и чтение его стихов не превращают в культ. Дело в том, что сначала англоязычные любители поэзии (после перевода Эдварда Фитцджеральда), а затем и русскоязычные, придали ему особый ореол Суперпоэта и Мыслителя уровня библейского Экклесиаста, с его беспросветной горечью и скепсисом.

Так его образ — очевидно однобокий! — и закрепился в нашем сознании. И еще закрепилось мнение, будто бы Хайям — «богоборец», «философ-пьяница», «певец сладострастия» и переполненный горечью знаний циник…

Естественно, что в советские времена иначе бы его стихи и не проходили через цензуру и не печатались бы миллионными тиражами. Так кем же он был? И возможно ли это понять по его стихам?

Пожалуй, до сих пор никто не может дать окончательный ответ. Ведь мы привыкли всех и вся укладывать в уже известные жесткие формы. Так и Хайяма пытаются определить сразу по пяти направлениям, как минимум.

Письмо

Первый вариант — он тайнописец суфийской многозначности. Наибольшая часть исследований посвящена доказательству или опровержению суфийской основы поэзии Хайяма.

Ты солнце в небеса возносишь — и опять
Пылинкою в луче лечу Тебя искать.
Не в силах наш язык воспеть Твое величье,
Не может разум наш измерить благодать!..

Им противостоят сторонники второго взгляда — Хайям проповедовал чувственность, вино и разврат, и потому его надо называть гедонистом!

Третьи утверждают: надо различать великого философа и учёного из Нишапура от «однофамильца», экстравагантного поэта-хулигана. Этот взгляд, кстати, появился на родине Хайяма.

Четвёртое: с 1930-х годов в СССР утверждалось, что это борец со средневековым мракобесием, атеист и даже диалектик-материалист, идеологически более прогрессивный, чем Эйнштейн.

Наконец, пятый взгляд: «Хайям — вполне добропорядочный мусульманин традиционного толка, который так жутко ругался с Аллахом и высказывал греховные мысли лишь потому, что беспредельно верил в Его милосердие. Этой точки зрения придерживался Фуруги, один из самых видных иранских исследователей» (И.А.Голубев).

Отчего же, хочется задать вопрос, в современном Иране, с его строгой цензурой, образ Хайяма не только не загнан в тень забвения, но — я сам тому свидетель — занимает достойное место? Причём не только в академической культуре, но и в массовой: достаточно заглянуть в книжные магазины или послушать поэтические чтения, зайти в сувенирные лавки.

Очевидно, невозможно не признать — Хайям это одновременно и загадка и драгоценность. Его интересно читать — как будто нас с ним не разделяют столетия! С ним интересно думать, с ним интересно спорить…

Вот, к примеру, как пишет о нём иранский официоз, информагенство ИРНА: «Стиль Хайяма — предельно ёмкий, лаконичный, парадоксалный, изобразительные средства просты, стих чеканный, ритм гибкий. Основные идеи — страстное бичевание ханжества и лицемерия, призыв к свободе личности. Исследователи его творчества трактуют рубаи противоречиво: их можно понимать как буквально (вино — земной напиток), так и по-философски (вино — божественная благодать).

Книги

Изысканность стиля языка и богатство философских мыслей Хайяма, сладкогласного соловья персидской поэзии, выдающегося математика и астронома, воспевшего алмазы любви и создавшего жемчужины мудрости, ставит его вровень с величайшими личностями всех времен и народов».

По всей видимости, последнее мнение близко к истине. Творчество Хайяма нельзя понимать буквально. Он говорит метафорами и аллегориями, что очень часто встречается в восточной поэзии. Воспевая «вино», он имеет в виду опьянение любовью к Богу, превознося красоту девушку — Хаям выражает тоску по встрече с Аллахом и т. д.

Кстати, и в самом Коране говорится о вине, которое дарует Всевышний в услаждение верующим. Но вино это… — благодатный райский напиток, о сущности которого знает лишь Творец.

Для нас же в России стихи Хайяма затмили другую сторону его выдающейся личности — сугубо научную. Хайям также был выдающимся философом, математиком и астрономом.

Группа учёных под его руководством составила астрономические «Таблицы Малик-шаха» и на их основе новый календарь — «Маликшахово летоисчисление». Длина года по календарю Хайяма составляет 365,24219858156 дней, что намного точнее современного летоисчисления, по которому продолжительность года равна 365,242190 дням. Именно по этому календарю сегодня живут Иран и Афганистан, неофициально используется он и в Таджикистане.

Хайям также был первооткрывателем того математического бинома, который ныне известен по имени Ньютона — «бином Ньютона».

Значение Хайяма-учёного неоспоримо. Его увлекательная поэзия — блестяща и спорна. Вспоминать его каждый год в майские дни — напомню, это призыв ЮНЕСКО! — значит думать и углубляться, прожить за чтением несколько минут (или часов?) в общении с мудрецом.

В общенье с мудрецом ищи себе оплот,
Невежду углядев — за сотню вёрст в обход.
Коль поднесёт мудрец, и кубок яда выпей,
А потчует глупец, выплёскивай и мёд.