Чего мы уцепились за Бродского?
Лично меня раздражает не его бездарность (именно настойчивая, трудолюбивая бездарность, а не изменчивая гениальность), не антисоветскость даже (поздно пить боржоми).
По-настоящему бесят две вещи.
Первое. Бродскопоклонничество давно является системой распознавания «свой-чужой» для нашей телевизионной тусовки. Все гусинское в ней испокон веку чистило себя под святым Иосифом. Как Исаак родил Иакова, так Парфенов родил Пивоварова, а тот — еще целую ораву юных подражателей. Сегодня они пытаются устроить в сакральной питерской коммуналке музей. А еще недавно ненависть к совку и скованность одной лингвистической цепью помогали этим певцам гламура отличать себя от провинциального быдла. Ставшая предвыборным мемом классовая пропасть между Уралвагонзаводом и Рублево-успенским шоссе — не выдуманная пропасть. Мы всегда были по разные её стороны. С одной — Ходор, Береза, Чубайс, Авен, Кох, семибанкирщина и ее телевизионная обслуга. С другой — мы, доверявшие более Даниле Багрову, понаехавшие из регионов, затаившие злобу на зажравшуюся Москву и презрение к такой Москве.
Вторая и главная причина — возмущение тем, что уже тридцать лет тысячи людей у нас поклоняются фейку, ноунейму, несуществующей величине. Американский куратор Бродского профессор Тизли был в шоке: «Вы сотворили новую религию.» Приятно заставить дурака молиться, но когда дурак пробивает лбом дно, это вызывает оторопь и брезгливость.
Нет сегодня в мировой литературе никакого Бродского. Бродский всегда предназначался к употреблению только в России. Так и не выпрыгнув из бруклинской черты оседлости, так и не одолев языкового барьера (о, я прекрасно знаю, что такое культурный ареал газеты «Новое русское слово», Бродский и теперь существует исключительно в России. Я не просто так показываю в ролике книжный магазин на Манхэттане. Очнитесь! Вам впарили контрафакт, лежалый товар.
Пресмыкаясь перед раздутым до невероятных размеров нулем, страна и общество подтверждают свой периферийный, колониальный статус. Это одновременно похоже на раболепство индейцев перед конкистадорами и на разинутые рты жителей шахматных Васюков.
Как нет никаких американских политологов Николая Злобина и Ариэля Коуэна (это эмигрантские шуты, приглашаемые, чтобы легче было дурить аудиторию ток-шоу), так нет никакого всемирно известного поэта. Есть миф. Мыльный пузырь.
Мне наплевать на него. Мне, как бы это помягче и пооригинальнее выразиться, за державу обидно.
Не за нынешнюю, само собой, державу.