Стояла Гордость с задранной губой
и Злоба нервно начинала запись,
когда шел суд последний над тобой
в огромном зале, полном доказательств.

Обиды плач понятен был и прав,
речь Рухнувших Надежд разила сердце
и Гнев блистал, как грозный томагавк
в руках раскосоокого индейца.

И каждый громко, твердо и спеша
изобличал — и начинал сначала.
Все это долго слушала душа.
И только Нежность в уголке молчала.
… показать весь текст …

Резва сирень — и тонким ароматом
пронзила сад, вобравший сквозняки.
Я помню дом, где так звучал когда-то
романс, рожденный в две плюс две руки.

Как будто нот прозрачные медали,
ложились пятна солнца чередой.
Две пары рук друг друга дополняли:
в одной — мечта, а опытность — в другой.

Я вновь в саду, неведомым влекома.
Душа-сирень по-прежнему цветет.
На месте дом. Звучит романс знакомый.
Да вот… чего-то в нём недостает.
… показать весь текст …

Из тумана возник
день — белеющий лист.
Для меня это миг,
для тебя это жизнь.

Пусть уйдет втихаря
он без огненных строк —
это эра твоя,
озорной мотылек.

Магистраль-абордаж,
придорожная дрожь.
В рыжей клумбы мираж
безрассудно нырнешь.
… показать весь текст …

Эпиграф: «Но только не последней каплей горя…»
Уильям Шекспир, перевод С. Маршака

Пережила предательство твое.
Хоть старше стала на одно неверье.
Вранье с рифмовкой странной «воронье» —
так больно. Но еще не та потеря.

Переживу и зимы без тебя,
и не тобой разбуженные вёсны.
Стеклянный ломкий воздух октября,
где горизонт усталый сушит вёсла.

Переживу и проживу — юла,
… показать весь текст …

Вы мой голос больше не услышите.
Я клянусь. Но всё же не кляну.
Голуби — счастливейшие нищие
сизые свидетели тому.

И не трону зябнущими пальцами
плоский диск — чужих интрижек цирк.
Позабуду эту комбинацию
из семи когда-то милых цифр.

Не займу я больше Вашу линию.
Трубки шнур кривляется, паяц.
Тот рычаг холодной гильотиною
голос мой навек отсёк от Вас.
… показать весь текст …