В окно она больше уже не смотрела
и очень любила теперь быть одна,
до внешнего мира ей больше нет дела,
коль нить горизонта вдали не видна.
Рассматривать жизнь через тонкие шторы
она не хотела, что толку смотреть?
С собой потихоньку вела разговоры,
жила будто птица, попавшая в клеть.
Хлопочет всё что-то с утра по хозяйству,
хоть «пёрышки чистить» не нужно совсем,
душе — одиночество вроде лекарства:
кого-то полечит, кого — возьмёт в плен.
Порою пройти нужно через молчанье,
чтоб смело потом себя миру явить,
мы плакали в детстве, чтоб нас замечали —
сейчас рот на время придётся закрыть.