Амели просыпается рано, выходит в сад,
чтобы видеть, как закрываются маттиолы,
как летят на охоту за сладким шмели и пчёлы,
и жемчужной посыпкой блестит на траве роса…
Амели уже третий месяц не ходит в школу,
у неё безнадёжный канцер, а проще рак, —
Амели в соцсетях называет его #дурак…
Эта вьюная поросль пробила стволы и клетки,
этот лапчатый плющ оказался породы редкой —
не берёт его скальпель, не травят его таблетки…
Только девочка не торопится умирать,
ведь ничто в этом мире так просто не умирает —
ни опавшие яблоки, ни перезревший глод,*
ни знакомые аисты, жившие на сарае,
ни засохшее озеро, ни утонувший лёд,
ни карасик, нырнувший в брюхо дурной пираньи…
Смерти нет.
Есть полёт.
И вечный жизневорот.
Даже капля росы превратится в комок тумана,
из калиновой косточки вырастет сильный куст,
оборвут и рябину для новых нарядных бус,
облепиха и пижма сгодятся для икебаны,
а карельские ветры зацепятся за Эльбрус…
Амели усмехается — прячет в улыбке грусть,
смотрит в небо, как в купол большого-большого храма:
«Здравствуй, Боженька! Можно я помолюсь?
О себе не прошу, я знаю: дорога — прямо…
Заклинаю тебя — пусть будет счастливой мама.
И не плачет пусть…»
*Глод — боярышник (укр)