Самолёт оторвался от взлётной полосы и плавно набирал высоту. Сын, уставший от суматохи последних дней, тихо сидел в соседнем кресле, жена задумалась о чём-то. Я вынул из кармана свой единственный документ и прочёл: Виза обыкновенная. Выездная. Футерман Борис Рувимович. Год рождения 1950. Выдана ОВИР ГУВД Леноблгорисполкомов.
Вспомнилось, сколько пришлось натерпеться, пока удалось получить эту самую «выездную, обыкновенную», а потом в памяти всплыл эпизод из детства.
Я родился в небольшом городе в Молдавии, где мои родители поселились после демобилизации отца из армии. Население вокруг было смешанное — молдаване, евреи, русские… Сейчас я вспомнил, как сосед, молодой черноусый молдаванин с хитрыми глазами, предложил мне, пятилетнему, «вкусной водички». Было жарко, я с радостью взял маленький стаканчик и залпом выпил. Мне обожгло горло, и я потерял сознание. Оказалось, что сосед подсунул мне стопку крепчайшей самогонки. Врач скорой помощи, приводивший меня в чувство, сказал матери, что мне повезло, поскольку доза была близка к летальной.
Когда я вырос и заканчивал школу, было известно, что в Молдавии еврею трудно поступить в институт, и я поехал в Ленинград. Родители очень волновались, тем более что я поступал в 1967 году, сразу после Шестидневной войны. Однако в институт я поступил, и началась студенческая жизнь — зачёты, экзамены, колхозы, стройотряды… На третьем курсе я неожиданно получил телеграмму от матери о том, что у отца был инфаркт и он очень плохо себя чувствует. Приехав домой, я не застал его в живых. Мать сказала, что отец просил меня зайти в синагогу и договориться, чтобы за него прочитали кадиш.
- В какую синагогу? — удивился я.
- В ленинградскую. Папа сказал, в Ленинграде есть большая синагога.
Вернувшись в Ленинград, я узнал у своего однокурсника Яши Кофмана адрес синагоги и выполнил волю отца. Когда я рассказал Яше, что синагога произвела на меня удручающее впечатление — большое, красивое помещение, а людей почти нет, — он улыбнулся.
- Пойдём осенью в синагогу на Симхас-Тойрэ — увидишь, сколько там будет народу.
В сентябре, придя с Яшей в синагогу, я был поражён, увидев полный двор людей, в основном молодёжи. Нам пришлось буквально проталкиваться, чтобы попасть внутрь здания. Внутри было яркое освещение, шумно, несколько мужчин несли свитки Торы, все старались дотянуться и поцеловать свиток. Нам это удалось, после чего мы вышли во двор и присоединились к веселящейся молодёжи. Все танцевали, кто-то пел на идиш, в другом месте несколько парней и девушек пели одесские куплеты. Внезапно я увидел недалеко от себя девушку из нашего института, я даже знал, что её зовут Аней, но не решался познакомиться. От неожиданности я остановился, мне тут же кто-то наступил на ногу, я попытался пробиться к Ане, но нас уже разделила толпа…
Самолёт качнуло, я отвлёкся от воспоминаний. По проходу шла стюардесса, предлагая напитки. Слева от меня сидела Аня, не слишком изменившаяся за прошедшие 16 лет, справа — наш сын Рома, названный в честь моего отца, Рувима.
Продолжение следует