В ноябре чувствуешь себя плохо, в прямом смысле. Тело слегка ворочается под теплыми одеждами. Душа тоже как-то шевелится вяло. Ты вроде бы и есть, но не всегда и не всецело. Хочется писать безличными предложениями. Как Фет. Холодало. Смеркалось. Ноябрело. Мерцало.
В ноябре легко почувствовать себя призраком. Думаешь, вот сюда и буду являться после смерти — заброшенный аэропорт, промзона, шашлычная, шиномонтаж, ржавые гаражи. Бледной тенью, только бродячие дворняги шарахнутся. От жалости к себе аж слеза скатится в маску. Если надо утвердить себя в вещественном мире, проще всего купить еды. Огромную кету тащим домой в корзинке, солить, варить уху, запекать в фольге с овощами. Тогда уж и овощей, и винограда, и хлеба, и сахара, которого дома обычно нет, но для посола нужен. Чего-то не хватает, но чего? Соль есть, и масло есть. Абрикосового варенья три банки, мед, лимоны. Прочно обеспеченные люди, стабильный быт. Но чего не хватает-то в самом деле?
Смотрим в небо, а, ну конечно. Клин гусей летит низко, большой клин — человек двадцать. Сейчас опустятся где-нибудь близ Каюковки, заночуют в камышах, а зимовать-то будут уже на Босфоре, в Болгарии или в Турции, как рвется за ними душа, ах если бы крылья и мне…
Снижаем, снижаем пафос.
— Надо будет все-таки купить гуся к Рождеству, — говорю я супругу.