Палитрой алой вечер стечь спешит
Вдогонку догорающему дню,
И камни градом валятся с души,
Что я сама спасу и сохраню.

Гостеприимный мир, я вижу вновь
Перед собой распахнутую дверь.
Мы все живем, пока живет любовь,
Пока находок больше, чем потерь.

И на века «кто светел — тот и свят».
Кто знал падения, знает высоту.
Тона янтарно-алые закат
Расплещет по небесному холсту.

`
Ты входишь в сознанье за слоем слой — рассказа придуманным персонажем. Мы так увлечёмся своей игрой, рассвет пропустив, не заметив даже, как вспорото-вывернуто нутро, и звёзды и бездны оттуда сыплют. Придумано так у людей хитрО — флакончик неведомый с биркой «Выпей!» — а что там, спасение или яд, небесный ликёр, виски с адской сажей… Я пью тебя сотую ночь подряд, касаясь легко, нежно душу глажу, и мне всё равно, что открыт финал (читатель додумает ветвь сюжета). Когда ты, беспечную, рисовал меня на своей небольшой планете, когда обрела в тебе плоть и кровь, неслышно плывя в твоих капиллярах — мы вышли за рамки своих миров. А рукопись вспыхнула от пожара.

дрожащее огнём и светом «Мы» —
всё, что берёшь — оно всегда взаймы,
и после возвращается сторицей —
незыблемый негласный древний принцип.

на всех — что в общем варится котле,
и тёплый кров, и преломлённый хлеб —
черта любой общины иль зверинца.

любые мысли, рифмы и слова
по кругу не спеша передавать,
у рыжего огня промокшим греясь.

и в сонме искр, дрейфующих в ночи —
… показать весь текст …