В 1863 году были опубликованы его воспоминания о дуэли, записанные его другом А.Н. Аммосовым.

Опубликованное в 1900 году под редакцией П.М. фон-Кауфмана (1857—1926) «Подлинное военно-судное дело 1837 г.» не содержит двух листов, которые, как утверждал редактор в предисловии к изданию, были «утрачены"[4] и, видимо, содержали показания Данзаса (в опубликованных материалах есть лишь записи его «передопрашивания»); кроме того, из опубликованных материалов остаётся неясным, кто был первым доносителем о происшествии. Судя по некоторым обмолвкам самого Данзаса в воспоминаниях («На стороне барона Гекерена и Дантеса был, между прочим, и покойный граф Бенкендорф, не любивший Пушкина. Одним только этим нерасположением, говорит Данзас, и можно объяснить, что дуэль Пушкина не была остановлена полицией.

Жандармы были посланы, как он слышал, в Екатерингоф, будто бы по ошибке …»; «…Данзас принял предложение использовать для перевозки раненого поэта карету Гекерена, но отказался от другого, сделанного ему в то же время Дантесом предложения — скрыть участие Данзаса в дуэли»); можно предположить, что таким доносителем (и ещё до самой дуэли, хотя во всех официальных документах следствия утверждается (с его слов), что Пушкин предложил ему быть его секундантом в самый день дуэли, за несколько часов, при случайной встрече на Цепном мосту) был он сам, что может объяснять и «утрату» материалов из судного дела. Подтверждением заранее заготовленного алиби Данзаса должен был служить тот факт, что он не привёз с собой ни доктора, ни экипаж для эвакуации раненого (Пушкина повезли на экипаже Дантеса), а пистолеты Пушкин купил в магазине и согласился с тем, что Дантес пользовался своими собственными пристрелянными пистолетами.

Данзас нарушил дуэльный кодекс также тем, что не проверил, не надел ли Дантес кольчугу. Видимо, он думал, что полиция или жандармы уже на месте и остановят дуэль. В шоке от случившегося он не перевязал рану поэта, но несмотря на это для сокрытия дуэли повёз истекающего кровью поэта не в ближайшую больницу, а к Пушкину домой.

Но не думайте, что Пушкин был самым заядлым дуэлянтом. Вот что пишут про те времена например в лице других участников:

«Но особенно известно было участие [Федора] Толстого в многочисленных дуэлях, поводов к которым оказывалось, как правило, достаточно в карточных играх. Неизвестно, сколько раз в своей жизни Толстой дрался на дуэлях, однако, по некоторым данным, он убил на них в общей сложности одиннадцать человек. Очевидно, что дуэли были для Толстого не только способом отстаивания своей чести, как это в те времена было принято в офицерских кругах России, но и обычным времяпрепровождением. Однажды Толстой должен был выступать в качестве секунданта одного из своих близких друзей. Но опасаясь за его жизнь, Толстой решил предотвратить худшее своеобразным способом: до того, как дуэль состоялась, он сам вызвал противника своего приятеля на дуэль и убил его. Этот случай впоследствии рассказывал Лев Толстой, двоюродный племянник Фёдора Толстого, с которым он был в годы своего детства лично знаком»