Знаешь, мама, я так устала, что тебе не признаюсь ввеки. Помнишь, ты мне сама сказала: слово — пуля для человека. Я в тебя не стрельну из правды. Но и лгать я тебе не стану. Промолчу, мам. Так просто надо. Не учила меня обману, может верно, да только, видишь — ни солгать, ни ответить честно. Можешь злиться — ты не обидишь, как обидела б лживой лестью. Понимаю, тебе не в радость слышать только моё молчание. Пережди, мам, чуть-чуть осталось. Я даю тебе обещание, что опять буду — только честно — без умолку трещать о внуках. А сегодня… не интересно. Расскажу — ты умрешь от скуки. Помолчим, мам, о самом главном. Ведь тебе все и так понятно. Не обиделась? Ну и славно. Все, пока. Созвонимся завтра.

Среднего возраста, среднего роста, в среднем ряду в очень среднем ведре едет на дачу в посёлке под Тосно самый нормальный мужик на земле.
Средненький домик и так себе банька, средняя громкость, в колонках шансон. Средненько выглядит девушка Танька, средненько смотрится рядом с ней он. Список из среднесчастливых моментов, и как финальный аккорд — Мендельсон.
Взял ипотеку по средним процентам, средняя двушка, нормальный район.
Средняя школа для среднего сына, средние кресла и средний доход. Так, с середины и на половину, он полусчастлив и полуживет.
А иногда как накатит — до рези где-то внутри, глубоко-глубоко: и в Мендельсоне ошиблись с диезом, и в остальном был не тот взят аккорд, и впереди будет всё не иначе.
Средненько прожита жизнь-так-себе.
Едет под Тосно на среднюю дачу самый нормальный мужик на земле.

Мама не любит папу. Папа не любит маму. Я подрасту, и тоже любить никого не стану.
Ночью опять ругались. Думали, я не слышу. Ветки в окно стучались, дождик стучал по крыше, мне было очень страшно. Я потихоньку плакал. Не помогала даже плюшевая собака. Как-то уснул. Приснилось, что у нас всё нормально. Мама опять влюбилась в папу, а папа в маму. Мы все втроём гуляли. Стихли и дождь, и ветер. Мамочка обнимала папу, смеялись дети и щебетали птицы. Лето, июль в разгаре.
Это мне только снится. Утро…
… показать весь текст …