Тирада, закончившая вечернюю трапезу двух изрядно надравшихся смотрителей маяка, адресованная старшим смотрителем новенькому помощнику, отказавшемуся признать, что старший умеет хорошо готовить
— Тебе нравится мой лобстер, верно?
— Дай прислониться к чему-нибудь, а то упаду…
— Я всё вижу! Тебе нравится лобстер! Скажи это. Скажи! Скажи… Скажи!!!
— Я не обязан этого говорить…
— Будь ты проклят! Пусть Нептун тебя покарает, Уинслоу! Аааа!!!
Слышишь, Тритон?! Услышь! Умоли Отца своего, Морского Царя, подняться из морских глубин, ужасного в своей ярости, в окружении чёрных волн и солёной пены, и заполнит рот этого юнца слизью, наполненной ядом, не давая дышать, пока все его внутренности не посинеют, раздувшись от грязной воды и соли так, что он не сможет больше даже вскрикнуть! Пусть явится он, в короне из морских раковин, с чешуйчатым и скользским хвостом, а от бороды его исходит пар, крепко сжимая, в руке с плавниками, обросший кораллами трезубец, пусть завопит и вонзит трезубец прямо тебе в кишки!, превратив бывшего бездельника и пустомелю в пульсирующую кровавую оболочку, которую даже свирепые гарпии и души погибших моряков побрезгуют клевать, и вонзать в неё свои острые когти!!, и которую поглотят, без остатка, безбрежные воды царства, которым правит ужаснейший из правителей! Позабытый всеми людьми, во все времена, позабытый и Богом и Дьяволом, позабытый даже самим Морем!, потому что каждая частица Уинслоу, даже мельчайшая крупица твоей души, уже перестала быть Уинслоу, но стала частью самого Моря…