И нет никакой «я». Муки пшеничной горсть,
воды стакан, щепотка соли — тесто.
И если неминуем страшный гость,
то пусть хотя бы в спину перекрестит.
Нет никакого «ты». Лирический герой —
блик в розовой пластмассовой оправе.
Оставленный с отарой под горой
золоторунный агнец обесправен.
И нет никаких «мы». Сухое тренье шкур,
волос переплетенье, пальцев хруст — и
мокрые следы огней Обской прищур
интерпретирует как танец грусти.
Где исподволь трепещет по ночам
свет электрический подолом отраженья,
мы: я и ты не в этом положении,
чтоб продолжаться, тень любви влача
на Морию под нож святого палача,
рассчитывая на Его прощение.