Полдень. Жара. Ленивое время. Хозяйки уже почистили рыбу, поэтому дворовые коты и кошки сыты и охотно гадят в песок, завезенный семейством Сощиных для ремонта. Но ремонт пока не складывается, поэтому суммарный состав песка все ухудшается и ухудшается. Впрочем, как для кого. Животные вполне довольны общественным туалетом на относительно свежем воздухе. Справив нужду, они удаляются на чердаки, где прохладно и пыльно, то есть, созданы все условия для здорового сна.

Окна распахнуты, но занавешены марлей. Не успевшие проникнуть в жилье мухи, суетливо бранятся и сплетничают.

Одинокий стукач Межбижер, пользуясь безлюдьем, как пограничник по контрольной полосе, идет вдоль почтовых ящиков, тщательно изучая завалявшуюся корреспонденцию. Его интересует газета «Правда» и обратные адреса писем. Газету он возьмет почитать, а обратные адреса проанализирует и доложит, куда следует.

За действиями Межбижера из окна черного хода внимательно и радостно наблюдают дворовые мальчишки. Вот сейчас, сейчас… Межбижер лезет в почтовый ящик и достает конверт. Взгляд его, не замечая адресата, кидается к обратному адресу. Удача! Америка! ЦРУ! Ничего себе! Межбижер, мысленно примеряя медаль к своей впалой груди, рвет конверт, как чеку из гранаты. Потом впивается в текст письма, который, впрочем, весьма лаконичен:

— Межбижер! Ты п*ц!

Вздымая вверх кулаки, Межбижер орет что-то невразумительное, но малоцензурное.

Марля окон начинает колыхаться. Людям же интересно. В образовавшиеся щели врываются мухи, не зная, что перспективы у них самые печальные: блюдце с мухомором или липкая бумага.

На вопли Межбижера выходит мадам Берсон и, склонив голову к плечу, вслушивается в вокал. Впрочем, исполнение ее не радует. Критика звучит лаконично, но емко:

— Межбижер, ви йолд!

Расстояние между критиком и исполнителем метра два, поэтому Межбижер решается сварливо оппонировать.

— Сама адиётка!

О, это уже разговор!

Мадам хочет схватить противника, Межбижер отскакивает, но роняет письмо. Мадам хвчатает корреспонденцию почти на лету. Чтение письма не занимает много времени.

— А шо я говорила, — гремит на весь двор голос мадам, — уже и в ихнем ЦРУ знають, хто такой Межбижер!

— Хто? — дружно звучит из-за занавешенных окон.

— П*ц! — выкрикивает мадам, потрясая письмом.

— Отдай! Отдай! — прыгает подле нее Межбижер.

— Убью! — обещает мадам Берсон и засучивает рукава.

Надеясь на благоприятный исход этого обещания, весь двор, игнорируя мух, высовывается из окон.

— В добрый час! — напутствуют мадам Берсон соседки — тетя Сима и тетя Аня.

Торжеству справедливости пытается помешать участковый Гениталенко.

— Отставить! — неуверенно кричит он из окна.

Мадам на мгновение отвлекается для того, чтоб указать сержанту направление движения, но этого хватает Межбижеру для того, чтоб дезертировать.

Неудовлетворенный народ укоризненно гудит. Затем двор опять пустеет.

Из парадной черного ходя выходят мальчишки. Вчера они попятили у парикмахера Изи из парикмахерской при бане машинку для стрижки. Теперь ищут ей применение. А вот и оно. Во двор выходит черный сибирский кот Черчилль Камасутренко. Черчилль зовут кота, а Камасутренко фамилия хозяев.

Мальчишки, демонстрируя коту банку кильки в томате, спрашивают:

— Черчилль! Хочешь стать снежным барсом?

Кот хочет кильку, поэтому согласен на все. Стрекочет машинка, но процесс не очень спорится. Впрочем, половина кота уже пострижена, но килька закончилась, и кот недоволен.

— Ах, так! Ну, гуляй!

Мальчишкам забава надоела и они уносятся куда-то.

Сытый кот, погадив в песок, собирается домой. Впрочем, дома ничего хорошего его не ждет. О чем узнает весь двор несколько минут спустя. Вокал мадам Камасутренко немногим отличается от вокала Межбижера. Впрочем, он разборчив, хоть и не конкретен.

— Убью пиризитов! Уши надеру, потом тольки убью!

Солирует мадам Камасутренко из окна бельэтажа, поэтому «пиризиты» подтянулись поближе и внимают. Впрочем, как и остальные соседи. Черчилль забился под кровать и переживает.

Солнце уже не висит над головой, а спряталось за флигель. Пора готовить обед, поэтому у крана оживление. Дамы обмениваются планами на готовку и некоторыми кулинарными секретами. Их внимательно слушает мадам Берсон. Она сопоставляет информацию, планируя, куда пойти в гости. Готовить она умеет, но не любит. Опять же, лишние расходы. Хозяйки трусливо оглядываются на мадам и приглушают голос.

Мадам недовольна. Все — ну, представляете, все! — собираются жарить рыбу. Причем, бычков, а их мадам не любит — костлявы. Глосей, которых мадам, наоборот, любит, собирается жарить тетя Рива. Но у нее не нагостишься. На страже семейных ценностей в виде вкусной еды, стоит муж тети Ривы дядя Петя. А его мадам опасается. Положение безвыходное, и мадам отправляется в овощняк на Полицейскую. Овощи в этом заведении не отличаются чистотой и изысканностью, зато дешевы. Даже, если выкинуть половину в процессе чистки, все равно выгодно. Картошка, лук, помидоры, кабачки, синие, перцы… Хороший соус должен получиться. Еще бы кусочек мяса. Но грузчик мясокомбината Сема Накойхер, снабжающий продуктом весь двор и окрестности, придет только к шести. Плюс время на готовку… Это сколько же маяться голодом. Но есть выход. И мадам идет к Нюсе Накойхер. У той всегда можно разжиться куском говядины, а лучше свинины. Нюся отпускает мясо строго по весу. Получается дороже, чем у Семы, но все равно выгодно. Довольная мадам отправляется кулинарить.

Через некоторое время двор заполняет чад. Это хозяйки вынесли примусы на лестничные площадки и жарят рыбу. Чад поднимается вверх. Солнце морщится и чихает. Потом закрывается от чада тучей.

— Будет дождь! — радуются хозяйки и спешат снять с веревок белье.

И вовремя. Первые тяжелые капли падают на опустевший двор. Горький запах прибитой пыли радует ноздри. Вот уже толстые струи связали накрепко землю и небо. Воздух стал пронзительно чистым. Окна открыты, и в комнаты входит свежесть. Надолго ли? Нет, конечно. Исчезает туча, исчезает прохлада, но не совсем. Потому что рядом, совсем рядом уже вечер. А в августе вечер долог и почти прохладен.