Тима плакал, обняв меня и уткнувшись мне в живот, а я улыбалась и гладила его по кудрявой белокурой головке.
- Тимочка, внучек, не бойся, это хорошая тётя, просто она так громко разговаривает.
Мы с Тимошкой, моим внуком, пришли на рынок за фруктами, там работает моя подруга, Рита, и всегда делает мне небольшую скидку. Рита довольно колоритная (слово будто для неё придумано) дама — большая, громкая, но очень добрая. Моя дочь с пятилетним сыном приехали в гости всего пару дней назад и Тима видел мою подругу впервые. Вот с непривычки и испугался её восторженных воплей по поводу «ужасно хорошенького мальчика», которого «прямо так и съела бы». Мы с внуком шли по тенистой аллее, он размахивал пакетом с подаренными Ритой персиками и что-то мне весело рассказывал, но я его почти не слышала, я вспомнила, как в детстве, когда мне было около десяти лет, я тоже однажды испугалась одной женщины…
Летом, в начале шестидесятых, я и моя мама поехали на несколько дней в соседний район к моей бабушке Нюре. До окраины посёлка нас довезли на грузовике, в кузове, помню, мне очень понравилось так ехать. Но дальше надо было идти пешком. Я легко бежала по дороге, собирала маки и пробовала плести из них венок, но они быстро вяли и у меня ничего не получалось. Мама смеялась и предлагала мне рвать другие цветы, крепкие. Нам было очень весело, но вдруг из улицы выбежали несколько козочек и вслед за ними женщина, растрепанная, в криво одетой юбке, с безумными глазами. Она размахивала высоко поднятыми руками и громко кричала:
-Аая, аяа, ааяя!
Я от неожиданности замерла. Мне стало так страшно, что я не могла сдвинуться с места. Приблизившись к нам, эта странная женщина присела около меня на корточки и хотела погладить меня по голове. Я спряталась за маминой спиной и она закрыла меня руками. Мы дождались пока эта ненормальная пробежит вместе со своими козами и только потом пошли дальше. Плести венок мне перехотелось.
Бабушка жила на окраине поселка рядом с лесом в маленьком уютном домике. Мне разрешили одной выходить на улицу, но настрого запретили приближаться к лесу. Я взяла скакалку и стала прыгать на дорожке, недалеко от бабушкиной калитки. Незаметно я допрыгала почти до самого леса и хотела уже повернуть домой, как увидела большого, очень худого пса. Он выбежал из-за деревьев и с открытой, слюнявой пастью и глухим рычанием кинулся прямо на меня. У меня подкосились от страха ноги, я зажмурила глаза и выставила руки вперёд, словно могла ими защититься от этого ужасного монстра. Я ждала прикосновения страшных зубов… но тут услышала знакомое «Аая- яяаа»! Та самая ненормальная, непонятно откуда появившаяся, смело кинулась на собаку, вцепилась руками в пасть и с нечеловеческой силой стала раздирать страшные челюсти. Зверь взвыл от боли, извернулся, вырвался и, визжа и поджав ободранный хвост, бросился обратно в лес. Женщина подбежала ко мне, неловко обняла, заглядывая в глаза, часто моргая и как-то глупо улыбаясь. Но я поняла её и сказала:
- Спасибо, все хорошо.
Тогда она совсем не страшно погрозила пальцем и легко подтолкнула в сторону калитки, откуда уже бежали ко мне бабушка и мама, охая и причитая.
Мне налили сладкого травяного чая, закутали в одеяло, потому что меня бил озноб, а я просила бабушку рассказать о Зойке, не выходила у меня из головы эта странная смелая женщина.
Баба Нюра вздохнула, налила себе и маме душистого чая и начала грустный рассказ про Зойку-немтыря, как прозвали ту женщину в посёлке…
-Шла война. Зоин муж ушёл на фронт ещё в сорок первом, а она осталась в их доме в соседнем селе с маленькой Шурочкой, хорошенькой трехлетней щебетухой. Через несколько месяцев муж прислал письмо и вырезку из газеты, где было напечатано, что ему за подвиг в бою было присвоено звание Героя. Зоя очень гордилась мужем и всем показывала эту вырезку. А в сорок втором их село заняли немцы. Один из сельских мужиков оказался предателем и пошёл к немцам в полицаи. Чтоб выслужиться перед ними он и рассказал им о Зое и её муже-герое. Пришли они пьяные к ней ночью, за волосы на двор вытащили и глумились над ней, а в дом собаку пустили. Раздался в доме страшный долгий детский крик, резко оборвавшийся, Зоя взвыла от ужаса, стала вырываться, но немцы выстрелили в неё и ушли. Утром люди не нашли ни Зою, ни её растерзанную дочь. Выжила Зоя, как-то даже до отцова дома в этот посёлок доползла, но немой стала и блаженной. Муж с войны не вернулся, да и не помнит она, наверно, о нем. Собак Зоя ненавидит и они её боятся. А вот детей она всех любит, даже когда они смеются над ней, обзываются, она смеётся счастливая и кричит своё «Аая»
Я слушала бабушку и слёзы текли у меня по щекам. Громко всхлипывала мама, крепко прижав меня к груди. На следующий день мы с мамой уезжали, до райцентра нас на машине обещал подвести сосед, дядя Иван. Мы попрощались с бабой Нюрой и поехали. И тут я увидела Зою. Она гнала своих коз и махала руками.
-Стойте, остановитесь! — закричала я.
Водитель резко затормозил, я схватила свою новую куклу, подаренную бабушкой, и выскочила из машины. Подбежала к Зое, подала ей куклу и обняла ее. Когда я подняла глаза, то увидела, как из ее глаз текли слезы. Она растерла их по лицу грязным кулаком и с трудом проговорила:
-Си-ба-а.
Я смотрела, улыбаясь на, уже забывшего про свой страх, Тимошку и радовалась, что не коснулась его своей ледяной рукой эта ужасная война. Но, чуть позже, я обязательно расскажу ему про странную Зойку-немтыря.