отделение патологии.
иззябшие, голоногие.
на стенах запреты —
нельзя-нельзя,
приказ министерства пятнадцать бис,
всяк заходящий боись-боись.
усталая врач говорит: сальпингит, тонус, опять лейкоциты повышены,
я бы вас всех из больницы вышибла,
старородящие доходяги,
кто же вас стерпит,
Господь всеблагий.
в ночнушках порванных, бесстыдно распахнутых,
дыша контрабандным табачным запахом,
соседки стращают новеньких чисткой без обезболивания:
рогатое кресло ледяные-рукояти из кабинета глядит внимательно.
кто каши не ест, молока не пьёт,
того ночью сестра увезёт-увезёт,
с каталки скинет, давай не стони, а с мужем не больно спать?
это тебе, дорогая, не спа,
это карательная гинекология.
ну не сохранили, не боги мы.
санитарочка Вера над шваброй бормочет:
ииих женская доля тяжкая,
терпите, мои хорошие.
расходятся после выписки палаточные попутчицы.
кому — за-вторым-приходите,
кому — другой-раз-получится.
кто — с выписной парадной,
кто — с черного входа украдкой.
и шепчешь, и шепчешь: прости. прости.
не всем семенам дано прорасти,
и семинедельные всходы порой выдирают с хрустом.
но, Боже мой, как же больно.
но, Боже мой, как же пусто.