"Умереть не страшно. Страшно, что после смерти могут снять фильм, и тебя сыграет Безруков. /Валентин Гафт/
Сегодня день рождения Валентина Гафта, легенды сцены и золота нашей эпохи.
Обожаю его эпиграммы, хлесткие и снайперские, где нет цинизма, а только гениальное чувство юмора и сколько надрыва.
Потрясающий кинозлодей.
Обаятельный и харизматичный.
Остроумный и ироничный.
Неповторимый и неподражаемый.
Мудрый и трогательный.
Сдержанный и проникновенный.
Разносторонний и одаренный.
Душа как вселенная.
Блестящая память и острый ум.
Подкупающий искренностью и вселенским восприятием мира.
Как хочется смотреть и смотреть, слушать и слушать, питаться энергетикой, прикасаясь к ролям и стихам.
В одном из интервью артист рассказал, когда и как стал писать стихи:
«Лет пятьдесят назад (в 1970-х) мы с поэтом Валерием Краснопольским брели по Кишиневу после концерта. Мы туда приехали по приглашению общества книголюбов; за выступление платили копейки, но мы ездили — куда деваться.
В общем, мы шли, болтали о чем-то, и я ему говорю: слушай, а давай я буду стихи сочинять? Вот, говорю, капелька дождя. Давай я про нее сочиню. И сочинил. А прошло много лет, и вдруг это стихотворение начало обретать глубокий смысл».
Капля дождя
К земле стремится капелька дождя,
Последнюю поставить в жизни точку…
И не спасут ее ни лысина Вождя,
Ни клейкие весенние листочки.
Ударится о серый тротуар,
Растопчут ее след в одно мгновенье,
И отлетит душа, как легкий пар,
Забыв навек земное притяженье.
Очень метко про Гафта сказал Роллан Быков: «Валентин Гафт живет во мне как роскошное панно: в центре — сам, Его Великолепие, Гафт — гениальный актер и поэт, в гениальном черном фраке с потрясающей бабочкой и ослепительной хризантемой в петлице; слева — Гафт-самоед, больной и нервный, в окружении благородного Игоря Кваши и других самых близких, но всё равно далеких друзей; справа — Гафт-культурист с рельефными бицепсами и большими глазами в окружении взвинченных женщин и проходящих жен; сверху — Гафт — Саваоф, мирный, светящийся нежной добротой, прощением и грустной мудростью; а внизу — Гафт в адовом огне собственных глаз, полный почти настоящего гнева и желчи. Тут он — конечное слияние Фауста с Мефистофелем, тут гений и злодейство совместились. Хотя гений — подлинный, а злодейство — придуманное, чтобы не было так больно жить».
Низкий поклон! За фильмы, за книги, за стихи! За уроки жизни!