Хромала бабка по секс-шопу,
Наверно, сослепу вошла.
Вот на прилавках из Европы
Таблетки, гели и масла.

А следом шорные изделья —
— ремни, и плетки, и хомут.
Из черной кожи рукоделье:
Ох и бесстыдники, что шьют!

Ещё наручники там были,
Шары блестящие, насос.
Нет на товарах вовсе пыли,
И значит, есть на это спрос!

Всё в кучу, как у них в сельмаге.
А где ж продукты? Видно, там.
Свернула, сделала два шага,
Открыла рот: вот это срам!

Одни мужские причиндалы
Рядами стройными стоят —
— и до конца большого зала.
Рванула бабка уж назад,

Но что-то всё ж остановило,
Пошла вздыхая вдоль рядов:
«Тьфу ты, очки опять забыла,
Да это ж будет кто таков?!

Неужто Яков, нет, не Яков,
У Яшки всё ж поменьше был.
А это наш церковный дьякон,
Всё огородом уходил.

Ну здравствуй, Ваня, вот так встреча,
А я тебя ждала пять лет…
О, и Панкрат тут, добрый вечер,
Не изменился ты, сосед.

Смотри-ка, тут и председатель,
Степан Петрович, как вы там?
А вот ваш городской приятель,
Но не чета совсем он вам.»

Ходила долго, говорила,
И даже плюнула разок:
Алёшку очень уж любила,
Да он без баб других не мог.

«Ну что-то выбрали вы, дама?" —
— спросил с ухмылкой продавец.
Но та бегом на выход прямо:
Ой, что подумает юнец!

…А дочь покрасила яички:
— На кладбище вот собрала.
Поедем завтра электричкой?
— Да я как-будто уж была.