Кто познал пропасть между утренним похмельем и вечерним всемиролюбием, тот может называть себя Синяком или Синявкой. Нет ничего горше, но нет ничего и сладше.
. Несколько сине-бордовых лиц в помятых одеждах и с горящими душами. Щебет июньских птиц не в счёт, хотя они их слышат. Вот она белая чайка, птица мечты! Эликсир!
Ирка пьёт, она любит того, кто в руках своих принёс эту трепетную чайку. Их зовут здесь акулами алкоголизма — свой клан.
Ирка — добрая. Она любит детей и весь город. К вечеру она любит весь мир. И ведь умница-разумница! Куда успокоенным добротным жёнам до её, Иркиного чувства. Ирка не позволяет лишнего, просто жалеет. Она любит, чтоб её любили. А любить можно только после «чайки». Просто, ни за что, а что она — Ирка — добрая, красивая.
Ирке пятьдесят. Но кто об этом знает? Она прилегла у оградки на автовокзале и дремлет. Солнце вечерним теплом убаюкивает. Ирку оно любит, она это знает и никто не убедит её в обратном. Ей счастливо живётся. Она часть большого радостного мира. До утра ещё целая вечность, Когда оно, утро, наступит Ирка станет другой. Но это ненадолго. Она вытерпит.
Счастливица, страдалица она знает больше, чем вы.