Я на почте стою в очереди.
Жду, когда на электронном табло зажжётся мой номер, и я смогу в указанном окошечке отправить свои книги с автографом человеку, который их очень ждёт.
Атмосфера на почте — ругачая, тяжелая. В каждом окне — локальные мини-конфликты.
У кого-то потерялась посылка, кто-то грубит сотруднице, и она пытается выстроить границы, но получается, что только подкидывает дров в пекло недовольства, кто-то собирает паззл картонной посылки, она распадается — и человек психует и матерится.
Повсеместный стресс ощущается физически, он замешан в воздухе и делает этот воздух тягучим, как кисель, и сложным для беспечного дыхания.
Был февраль 2020, уже случился в мире эпидемиологический коллапс, страны одна за другой закрывали границы, объявляли карантин, люди понимали, что надвигается беда, которая срикошетит своими последствиями в каждый дом и в каждую семью. Страх прорывался в эфир повышенной концентрацией злости и раздражения.
— Где? Где она, я вас спрашиваю??? Месяц жду посылку из соседнего города!!!
— Кто придумал эту бюрократическую дрянь? Как это заполнять?
— Как ваша фамилия? Я напишу жалобу!
В каждом окошечке — бунт. А на самом деле бунт не в окошечках, а внутри. Внутри каждого человека. Просто он не виден невооруженным взглядом, только всполохи его рвутся наружу вот такими вот колючими монологами.
Мне хотелось быстрее отправить посылку — и уйти. Невыносимо в этом эпицентре полыхающей злости находиться.
Я понимаю, что люди такие раздраженные не от счастья и спокойствия за завтрашний день, а от того, что они бьются-бьются за это счастье — а оно так и не наступает. А потом приходит кризис и обнуляет даже тот путь, что уже пройден, как бы возвращает человека на старт.
Какая уж тут радость.
Вдруг на почту вбегает плачущая девушка и бросается к третьему окошку. Там занято — какой-то мужчина получает посылку — но девушка его будто не замечает:
— Вы продали мне пустую коробку! — рыдает она.- Там нет вертолета!!! Я ребенку купила, мы дома открыли, а там пусто! Ребенок рыдает, еле успокоила. Вот он заснул — и я сюда… Поменяйте быстрее, а то он один дома остался, соседка присматривает…
У нее в руках — коробка из-под игрушечного вертолета. С недавних пор на почте продаются игрушки, на стелажах прямо в зале стоят грузовички, самолеты, корабли в пластмассовых коробках.
Они легкие по весу, видимо, девушка купила вертолет, решив, что он очень легкий, и не осознав, что его в коробке просто нет.
Сотрудница в окошечке расстроенно поясняет:
— Я не могу просто поменять, простите. У каждой коробки — свой штрихкод. Если я поменяю — это я как бы за свой счет куплю вам новый — и вычтут из моей зарплаты, а она и так крошечная… Можно написать заявление…
— Какое заявление??? Я за 700 рублей купила у вас пустую коробку, расстроила ребенка, довела до слез, прошу вас вернуть мне игрушку! — девушку трясет от негодования.
— Наверное, кто-то из посетителей просто взял — и украл игрушку, — сочувственно говорит сотрудница почты. — Стеллажи стоят в зале, в зоне доступа. Надо смотреть камеры… Мне очень жаль, но давайте оформим…
— У меня ребенок дома один! Что мы оформим??? — рыдает девушка. — Отдайте вертолет…
— Простите, — женщина в окошечке готова помочь, но в рамках своих компетенций. — Мне жаль, что так случилось, что кто-то украл…
— Да мне плевать, кто украл! Что мне ребенку сказать??? Получается, что вы не можете обеспечить безопасность, а виноват мой сын? Я одна его ращу, я эти деньги месяц копила, а теперь он остался без игрушки…
Девушка — воплощенное отчаяние. Плачет так искренне, будто это она осталась без вертолета.
Я чувствую ее материнскую боль каждой клеточкой.
Я видела ее пару раз на детских площадках с сыном. Он у нее — шаловливый вихрастый мальчуган, непоседа, как любой мальчишка в 4 годика. Её смысл жизни, ее радость. Она на многое готова ради его улыбки.
И вот на деньги, которых, в принципе, нет, на последние, она покупает вертолет. Не просто вертолет — а порцию радости для сына, растянутую во времени. Он будет «летать» с этим вертолетом по квартире и ликовать своим детским восторгом, а она будет греться об его радость и зажигаться об неё, не жалея ни об одном рубле.
Но вместо вертолета ее сын получает пустую коробку. Это не честно. Ему четыре года, он пока должен быть защищен от таких жизненных подстав.
Ее брак оказался пустой коробкой из-под счастья. На коробке была нарисована счастливая семья и дом — полная чаша.
А на деле внутри — пусто.
И теперь она одна тянет сына, без помощи и без поддержки, и нет того места, где можно написать заявление на возврат. На возврат потерянного времени и выплаканных слёз.
Но сама она — взрослая женщина, и взрослым людям такие ситуации посланы для опыта. А малышам? Вот ее сыну за что пустая коробка?
Я выхожу из очереди и иду к стеллажу. Туда, где стоят игрушки, машинки. Я ищу вертолет. Такой же, как у нее в руках.
— А есть такой же вертолет? — спрашиваю я у женщины в окошечке. — Мне очень надо купить.
— Нет, только то, что на витрине…
— Девушка, — я обращаюсь к плачушей маме. — А кроме вертолета, что вашему пареньку нравится? Я хочу ему подарить. Вот паровоз. Самолет. Грузовик. Лодка. Что?
— Нет, что вы! — пугается девушка. — Вы здесь причем?
— Я непричем. Просто хочу подарить ребенку подарок. Не вам, а вашему сыну. Не отказывайте мне в этом удовольствии. Ну же, смелее, что берем? А то проснется, а мамы нет…
— Наверно, самолет, — девушка вытирает слёзы тыльной стороной ладони.
— Отлично, можно я без очереди куплю самолёт? — спрашиваю я и мне уступают место у всех (всех!) окошечек!
Мужчина с посылкой в третьем окне вдруг спохватился:
— А мне тогда грузовик! Давно хотел такой грузовик! Как зовут вашего сына?
— Славик.
— Я давно хотел вот такой грузовик Славику.
— Да что вы, я не могу так… — заплаканная мама недоверчиво крутит головой.
— Можете. Как компенсация за то, что вертолет стал самолетом — грузовик в нагрузку.
— А мы возьмем тогда поезд, — мама с двумя подростками решительно берет с полки поезд.
— А с меня лодка! — говорит женщина в ярком шарфе.
— А мне дорого игрушки, я крекеры для Славика возьму, — говорит милая улыбчивая бабушка…
В третье окошечко — очередь. Целая очередь людей, которые остаются людьми даже в кризис. В кризис это сложнее. Потому что страшнее за свое завтра. И не известно, можешь ли ты позволить себе щедрость.
Но смысл щедрости — не в кошельке, а в том, что это встроенная функция души.
Она не гаснет в беде, а разгорается еще ярче.
Через пять минут мама Славика опять рыдает. У нее в руках — все виды игрушечного транспорта, крекеры и варенье.
Это другие слёзы, какие-то нежные, недоверчивые…
Она похожа на маленькую девочку, которой только что вернули счастье.
Я представляю, как проснется маленький грустный Славик и увидит это богатство. И ненадолго станет самым счастливым человеком на свете. А, может, надолго. А, может, навсегда. И его мама тоже научится быть счастливой. И поймет, что ее коробка семьи — полна любовью до краев!
Люди придумали измерять богатство денежными знаками, и очень боятся потерять свои кошельки.
Но богатство — оно же так многогранно!
Если вам есть, кого любить, если вы для кого-то — душевный витамин, если сердце ваше полно добротой, если семья рядом, если есть хоть один адресат, кто ждет от вас весточки — вы очень-очень богатый человек, и ни один кризис вам не страшен.
Мы проводили заплаканную счастьем маму Славика и снова рассредоточились по залу ждать своей очереди.
Но в атмосфере зала что-то неуловимо изменилось. В каждом окошечке люди улыбались друг другу.
— Вот и нашлась ваша посылка!
— Там внутри конфеты, я сейчас вас угощу…
— Спасибо за оперативность…
Я стою и улыбаюсь. И не тороплюсь уходить. Я будто купаюсь в человечности, и мне нравится это море.
Море, которое живет в каждом из нас, и очень волнуется, когда мы об этом забываем…