Ты хорошая, ты самая хорошая,
Но какая же безудержно ранимая!
Настоящая принцесса на горошине,
Где ж таится боль твоя необъяснимая?

Под судьбу твою пуховую, перинную,
Закатился я негаданно, непрошенно,
И держу перед тобою речь повинную:
Получается, что я твоя горошина…

Ощущаю, как отчаянно метаешься,
Как душа твоя в метаньях истончается,
Но напрасно ты внушить себе пытаешься,
Что горошина ничем не огорчается,

Что горошина лишь только упивается
И значением своим, и назначением,
Что и боль твоя во мне не отзывается,
Говоришь ты с беспощадным возмущением…

Нет, принцесса, я далёк от безмятежности,
Быть горошиной — сплошное наказание,
Вместо нежности, по воле неизбежности,
Вызывая обоюдные терзания…

Утомил тебя своими откровеньями,
Закатившийся негаданно, непрошенно…
Только страшно мне становится мгновеньями:
До чего же ты принцесса на горошине…