На Васильевском острове запахе солоноваты.
Неуклюжие танкеры в дымке сквозят как фрегаты.
И неслышно скользят: повелительно, плавно и робко.
И набросок моста — как закрытая круглая скобка.

Васильевский остров, и Заячий остров,
И прочие все острова…
Чтоб вспыхнул кораблик — был надобен остов,
И плотник — всему голова…

А вода всё течёт на приманку далёкого света:
В серебристых намёках и быстрых чешуйках от ветра.
Эту влагу и дрожь мы торжественно в поры впитали:
Вот стоишь на ступеньке, а кажется — на пьедистале…

Васильевский остров, и Каменный остров,
И Кировские острова…
До первого гостя, до пенного тоста
Баюкала стапель Нева…

Будто царский последыш, которого всё ж не убили,
Принимаешь парады, а флагман — кораблик на шпиле…
Ветер ломится в грудь, волны к детским ботиночкам жмутся.
Мы — клопы коммуналок, но мы — навсегда петербуржцы!

Васильевский остров, особенный остров,
Роднее, чем все острова.
Горят маяками багровые ростры
И машет мостами Нева…

Никогда не померкнет болотной судьбы позолота.
И, простит Крузенштерн, я не знаю надёжней оплота,
Чем гипноз красоты, многоярусный сон от рожденья,
Подсознание Родины, хрупкое. как отраженье…

Омытый любовью Васильевский остров,
Сиреневый дым из трубы…
Здесь, как по ладони, читаются остро
Все линии нашей судьбы…