Кто музыки не носит сам в себе,
Кто холоден к гармонии прелестной, —
Тот может быть изменником, лгуном,
грабителем: его души движенья
Темны, как ночь, и, как Эреб, черна
Его приязнь. Такому человеку
Не доверяй…
У. Шекспир. «Венецианский купец"г
В семье Чайковских любовь к Шекспиру стала культурной традицией. Модест Чайковский, брат великого композитора, перевёл на русский язык все сонеты Шекспира, причём первым из литераторов сделал это в стихотворном размере оригинала. Также его перу принадлежит перевод драмы «Ричард III».
Пётр Ильич Чайковский (1840−1893) неоднократно обращался к наследию драматурга. В его библиотеке было и полное собрание сочинений Шекспира, и отдельные издания в различных переводах. Приступая к изучению английского языка, он писал: «Прочесть Шекспира, Диккенса, Теккерея в подлиннике — это будет услада моей стареющейся жизни» (письмо у Н.Ф. фон Мекк, 24 июля 1880). И хотя композитор никогда не относил себя к фанатичным поклонникам Шекспира, он преклонялся перед ним как перед великим художником.
Больше всего Чайковского привлекал сюжет «Ромео и Джульетты». Первое его музыкальное обращение к Шекспиру связано именно с этой пьесой: речь идёт о знаменитой Увертюре-фантазии «Ромео и Джульетта» (1869−1870, 1880), написанной по совету Балакирева.
Последний принимал деятельное участие в создании Увертюры-фантазии, и автор стремился учесть все его советы и критические замечания. Отдавая в редакцию финальную, третью редакцию сочинения, Чайковский настаивал, чтобы издатель непременно указал посвящение Балакиреву, которое ранее по недоразумению не было напечатано. «Мне хочется, чтобы Вы знали, что я не забыл, кто виновник появления на свет этой партитуры, что я живо помню Ваше тогдашнее дружеское участие», — писал Чайковский своему другу и наставнику. В 1884 году «Ромео и Джульетта» была удостоена премии за лучшее оркестровое произведение, которую учредил известный петербургский меценат М. Беляев для поощрения русских композиторов. Чайковский был глубоко удовлетворен созданным и до конца жизни композитора «Ромео и Джульетта» оставалась одним из самых любимых его произведений. Главная особенность Увертюры-фантазии в том, что автор не идёт от сюжета, как делал, например, Берлиоз. Отказавшись от воспроизведения отдельных ситуаций и характеров, он в звуках описывает зерно драматургического конфликта, находя уникальные средства его музыкального развития и истолкования. Это произведение является одним из прекрасных образцов психологически обобщенного программного симфонизма Чайковского, оно стало великим памятником шекспировским героям. А главная и побочная партии увертюры навсегда вошли в историю музыкального искусства как «Тема вражды» и «Тема любви».
Считая «Ромео и Джульетту» пьесой «великой и архигениальной» композитор мечтал создать оперу, и в конце жизни даже начал воплощать свою мечту в жизнь. Увы, закончил он только сцену прощального свидания Ромео и Джульетты. После смерти мастера его лучший ученик — С.И. Танеев — издал эту сцену как дуэт влюбленных.
В августе 1873 года Чайковский приступил к сочинению симфонической фантазии «Буря». Замысел этого сочинения тоже был ему подсказан — на этот раз критиком и просветителем В.В. Стасовым. Полностью партитура была закончена в начале октября и посвящена Стасову под опусом 18.
Стасов, не дожидаясь столичной премьеры, а только услышав одну из репетиций, писал композитору со свойственной ему восторженностью: «Что за прелесть Ваша «Буря»!! Что за бесподобная вещь… Калибан, Ариэль, любовная сцена — все это принадлежит к величайшим созданиям искусства. В любовных обеих сценах — что за страсть, что за красота, что за томление! Не знаю, с чем это можно сравнить?!». С триумфом фантазия была исполнена в Европе, а в России удостоилась Беляевской премии, как и «Ромео и Джульетта». Сам Чайковский относился к «Буре» несколько скептически, считая её несовершенной, что не помешало ей стать одной из жемчужин симфонического репертуара.
Трагедия «Гамлет» всегда притягивала Чайковского — этот образ, как его трактовали в XIX веке, был близок Чайковскому с его душевным смятением, борьбой с неумолимой судьбой, нерешительностью в этой борьбе. Однако долгое время он выражал сомнение, можно ли вообще передать музыкой идею этого произведения и сам образ принца Датского: «для музыки, как бы ни была она могущественна в отношении передачи настроений человеческой души, — совершенно недоступна наиболее выдающаяся сторона Гамлета, именно та язвительная ирония, которою проникнуты все его речи, те чисто рассудочные процессы его несколько пошатнувшегося от сосредоточенной злобы ума, которые делают из него мрачного скептика, потерявшего верования в хорошие стороны человеческой души». Возможно, Чайковский так и не решился бы взяться за эту пьесу, если бы не случайность. Близкий друг композитора, французский актер Люсьен Гитри попросил его написать музыку к двум сценам трагедии — сцены «Мышеловки» и сцены свидания принца с матерью. Чайковский принялся за работу, итогом которой стало не прикладное сочинение для драматического театра, а подлинный шедевр, увертюра-фантазия «Гамлет» (1888), которую автор посвятил Эдварду Григу.
Специальной литературной программы «Гамлет» не имел, замечания программного характера дошли до нас в эскизах к увертюре.
Тем временем, Люсьен Гитри не оставлял надежд на участие Чайковского в своей постановке. Чайковский в результате не смог отказать другу и создал очаровательную музыку, очень театральную, яркую. Премьера спектакля с музыкой Чайковского состоялась 9 февраля 1891 года в Михайловском театре в бенефисе Л. Гитри.
Интерес к Шекспиру владел помыслами Чайковского на протяжении всей его жизни. Уже говорилось о замысле оперы «Ромео и Джульетта», а ведь помимо него у композитора были планы написать оперы по «Отелло» и комедии «Венецианский купец». Нам остаётся только сожалеть, что эти идеи не были воплощены в жизнь.