Самоуверенная, черство-надменная с порочной улыбкой нимфоманки, Рита шла по жизни то Королевой, то Слугой. Он был Демоном и Ангелом одновременно в зависимости от сложности или простоты ситуации. Алан любил виски, хорошие книги, часы и комплименты от дам разных возрастов, вероисповеданий и принципов.
У Риты принципы были жесткими, даже жестокими. Она не любила пошлости, хотя была пошловатой в более или менее приличном понимании данного слова.
Они встретились, как и полагается двум извращенным душам, в пафосном баре в три часа ночи. Он предложил ей бокал виски, она грубо отказалась, смело заявив. что с незнакомыми ей знакомиться не пристало. Алан ответил также грубо, вульгарно заявив, что и ему не пристало бегать за простушками вроде нее и сел за барную стойку, смерив Риту презрительным взглядом.
Надо ли говорить, что Рита влюбилась в парня с садисткой душою самурая с первого взгляда. Никто и никогда не смотрел на нее также презрительно, надменно и зло.
Они встречались тогда, когда этого хотел он, заставляя миниатюрную барышню умирать от приступов гнева и ревности. Алан приходил невовремя для нее, но вовремя для себя, принося запах дождя и усталости.
Их ночная любовь пылала костром безумия и ярости, нежности и забвения.
Рита ломала душу, Судьбу и ногти о спину лучшего и худшего человека на земле. Ален целовал ее в тонкий носик, пухлые губы, шлепал по плечу и вяло называл дату следующего свидания, говоря о том, что дела не ждут, а рассвет еще не скоро.
Рита, проглатывая обиду, белозубо улыбалась и ложилась спать у края кровати, словно преданный пес. который ждет хозяина.
Алан уезжал к себе, совсем не желая уезжать от хрупкой женщины с глазами бессмертного июня.
Но мог ли он позволить открыться своенравной даме с характером фашиста? Рита была с ним такой, какой он сам ее сделал: покорной, послушной, даже жалкой, но бесконечно желанной, любимой, нужной.
Что будет дальше? Алан знать не хотел, но набрал на телефоне сообщение: «Жди.Завтра. Восемь!»
Рита заснула сном праведницы, укрыв ноги черным пледом.
Счастье накрывало и топило, но оно было их личным счастьем- трудноусвояемым, но оно все же было.

Ольга Тиманова