Дядю Яшу уложили в больницу.
Сегодня навестил его:
— Ну как, дядь Яш? Как настроение, самочувствие и вообще?
— Ой, Слава, что я тебе скажу! Я тут подцепил отличную деваху! Шестьдесят девять лет, бывшая завбиблиотекой. Зовут Ида Львовна. Такая, я тебе доложу… ух! Ходит в розовом пеньюаре поверх спортивного костюма и стреляет в меня игриво базедовым глазком с поволокой. Сегодня за обедом угостила меня домашней котлетой. Как думаешь — это знак?
— Ну, а вы как думаете? Котлета — символ домашнего очага и уюта! Котлета — слияние грубого, порочного мяса наших плотских страстей и разбухшего хлебного мякиша наших романтических устремлений! А добавленный в фарш чеснок вообще говорит о том, что у двоих, эту котлету пожирающих, нет больше секретов друг от друга! Чеснок — как символ бесстрашного соития!
— Красиво излагать полнейшую бредятину — это у тебя наследственное.
— Надеюсь, ваши отношения не зашли дальше котлеты?
— Ну, отчего же? Я заглянул в её девичью светёлку — палату на четверых, с целью пригласить на рандеву и увлёк в холл, под сень настенного телевизора. Она выпорхнула ко мне, зардевшись, томно обмахиваясь сложенной веером диаграммой ЭКГ. Мы поворковали о больнице и о жизни вне её. Да! Рассказывая мне о своей соседке по палате, Идочка назвала её падлой и кокетливо икнула. Такая, знаешь ли, сытая дуэнья на выпасе. Я думаю — это тоже знак.
— Ну и что? Продолжите плести паутину?
— А как же! Завтра за завтраком скажу ей, что мне приснилось, будто наши кровати стоят рядом, близко-близко, а наши капельницы сплелись воедино… ну, Пастернак, в общем… Ладно, всё! Мотай домой!
И как всегда, в спину:
— А главное, Слав, нас с ней объединяет то, что мы оба давно забыли о финальной стадии подобных отношений!
— Катарсис дыхательных путей?
— Хорошо сказал! Вали отсюда!